Явление 27. Поездка в Отрадное.
Явление 28. Дурной дом.
- Дурной дом, - констатировала Марфа, - Никогда в нем счастья не будет.
- Покойные дети, покойные родители, - подтвердила Анастасия, - Какое же тут счастье. Счастье - это когда все живы-здоровы, да любят друг друга, вот как вы все, - с завистью заметила она.
Марфа с Катериной обменялись полными любви взглядами.
- Спасибо, дорогая, на добром слове. Однако, нашему дому тоже досталось. Не приведи Господи никому такое пережить.
На что Марфа заметила:
- Малая права: в любви любые горести пережить можно. Да вы посмотрите на этот дом, Катерина Валерьевна. Вы же так дружили с Марией Ильиничной, часто бывали у них, да разве была здесь когда-нибудь любовь? Заметьте: наши дома одинаковое пережили, да только наш весь теплом лучится, а это что? - она провела рукой вокруг.
- И здесь когда-то была любовь, - меланхолично заметила Катерина.
- Да откуда ж ей тут было взяться, помилуйте, Катерина Валерьевна! Никогда не было любви в Розгиных!
- Была-была, - продолжала настаивать Катерина, - Дети же взялись откуда-то, - и ехидно улыбнулась.
- Ох, лиса! Все тебе лишь бы гадости говорить! Уже и без велосипеда осталась, ничему-то тебя жизнь не учит!
- А я вот спросить все хотела, - встряла Анастасия, - Кем вам тот дедушка приходится, который Олечку навещает все время?
Катерина с Марфой оторвались друг от друга и посмотрели на Анастасию.
- Что? Какой дедушка? - улыбка сошла с лица Катерины.
- Обычный, седой. Одет по-простому, с виду не скажешь, что родной вам, но не просто же так он туда ходит, - сообщила Анастасия.
Марфа озадаченно взглянула на хозяйку.
- Настенька, подожди, что ты такое говоришь?
- Я говорю часто вижу дедушку на кладбище у Олечки. Я ее часто навещаю, и почти всегда он там.
- Я не знала, что вы с ней так близко общались.
- А мы и не общались. В младших классах только дружили, смутно помню, что в детстве однажды бывала у вас в доме, когда на ее День рождения весь класс собрали.
Катерина улыбнулась:
- Точно! Помню-помню!
- Было, - подтвердила Марфа, - Чуть дом тогда не разнесли, чертенята, - добро заметила она, - Но до чего хорошенькие все были!
- Олечка первая была, кто из моих ровесников умер, - продолжала Анастасия, - Слава Господи, и последняя пока. Это так страшно, мы живем дальше, а их нет. Да не больно уехали куда, а ведь все, насовсем кончились. Понятное дело, когда старики уходят, оно природой так заведено, потому хоть и жалко их, любимых, да не так горько. Господи, Олечку-то за что так, милую, - Анастасия заплакала, - Кто мог такое сотворить.
Катерина притянула девушку к себе и обняла:
- Тщ-щ-щ. Все, тихо-тихо. Не плачь, дорогая, нельзя, а то втроём сейчас как взвоем тут -мыши в подвале потонут.
Марфа положила мягкую тёплую ладонь на голову Анастасии.
- А все же, что за дедушка?
Катерина грозно посмотрела на Марфу, мол, что пристаешь. Анастасия мягко освободилась из объятий Катерины.
- Я часто Олечку навещаю, хоть и подружками мы не были. Я давеча Евгению Палычу рассказывала на похоронах, какой у неё красивый белоснежный ангелочек на могиле, - Анастасия даже зажмурилась от удовольствия, - Там у неё красиво, уютно, - и, чуть подумав, добавила, - Покойно. Мы с ней разговариваем, я ей рассказываю всякое, а она меня слушает.
Катерина с Марфой обменялись улыбками.
- Уж и не знаю, почему хожу туда. Часто хожу, каждую неделю, она уж как подружка мне стала, ей-Богу. Нравится ангел, нравится место, нравится, что слушает меня так внимательно.
- Настюша, что за дед к ней ходит? - настойчиво спросила Марфа.
- Ходит. Обычный дедушка, на улице встретишь - так и внимания не обратишь, а тут как не приду - все он там у неё. Издалека глядишь: как будто разговаривает с ней тоже, только… - она запнулась.
- Только что? - Катерина подалась вперёд.
Марфа заметила, что шея Анастасии покрылась мурашками.
- Он разговаривает с ней так словно… - вновь пауза, - Ну вот я же разговариваю с ней нормально.
- А он что же? - не выдержала Марфа.
- Я ведь издалека только… в общем, он разговаривает с ней так, как будто она живая.
- Это как, простите? - усмехнулась Катерина.
- Ну вот скажет что-нибудь, а потом стоит, словно слушает, головой кивает. Когда я с ней разговариваю, то ответов не жду! Что я - полоумная какая что ли! На то она и покойница, ей молчать положено, вот я и разговариваю с ней без пауз на ответы, а к чему они? Просто рассказываешь ей все, что в голову придёт и все. Нечего от покойников ответа ждать, я так считаю, - гордо закончила Анастасия.
- Настенька, а вам этот дедушка говорил что-нибудь?
- А я близко не подходила никогда. Вижу - стоит, так чего мешать, я же думала родственник ваш, только одет больно просто. Мой дедушка по матери и тот краше одевался. Так я отойду в сторонку, как раз деда с бабкой навещу, потом вернусь - глядь, уже и нет никого, мой черёд стало быть, пойду сама к Олечке пристроюсь, прости Господи. Через недельку приду - опять стоит. Значит, не родственник?
- Нет, - задумчиво ответила Катерина.
- Да вы не переживайте, он плохого не делает ей. Гвоздики приносит, я видала. Могилку прибирает.
- Я как ни приду, могила всегда в идеальном состоянии, я думала это вы с Матвеем захаживаете, - Катерина вопросительно взглянула на свою няньку.
- Бываем, конечно, - опустив глаза ответила Марфа, - Убираемся, но не так чтобы каждую неделю.
- Может, Матвей один ходит туда?
- Дык он же при мне всегда, я бы знала.
- Настенька, вы нас извините, пожалуйста, мне нужно Марфе кое-что приватное сказать, - с тем и отвела ее на пару шагов в сторону, прильнула губами к морщинистому уху:
- Марфочка, как тебе эта история?
- Странное что-то, Катерина Валерьевна.
- Знаешь, о чем я думаю? А вдруг это он.
У Марфы задрожали колени.
- Кто - он?
- Ну кто ее… ну ты понимаешь? - Катерина была очень взволнована.
- Господи помилуй! - вырвалось у Марфы.
Анастасия отвернулась было в сторону, дабы не показывать интереса к хозяйским делам, но испуганно повернула голову на вскрик Марфы.
- Ужели думаете, что он?
- Отчего бы и нет. Преступник возвращается на святое место.
- Батюшки мои. Так он что же, совсем хворый, получается?
- Марфочка, а ты вспомни, как он с нею разделался, какой нормальный такое с ребёнком сделает?
- Ох, Катерина Валерьевна! Не того мужика я зарубила. Готова с топором на кладбище дежурить, уж как красиво я этого гада разделала бы! Такой грех и взять не боязно.
- Марфа, ну что ты как Федор Михайлович, в самом деле. Топор - не решение проблем. Надо папеньке сей же час доложить, чтобы изловили этого старого извращенца!
- А коли не причастен он? Засудят - вот грех-то будет на нас с вами.
- Да чего судить, коли невиновен.
- Катерина Валерьевна, у папеньки вашего глаза кровью нальются как узнает. За одни только визиты к дочери в тюрьме сгноит, вы же знаете. Никто не остановит.
- Возможно, ты права, но что-то же делать нужно! - и вдруг, повернувшись к Анастасии, - Настенька, а дедушка этот, насколько он старый?
- Порядочно.
Катерина задумалась:
- Это пожилой мужчина или вот прям дедушка? Вот например, Илья Фёдорович был пожилым мужчиной, но на дедушку никак не тянул.
- Нет, этот точно старше.
Катерина вновь обратилась к Марфе.
- Ну вот сколько ему? Лет семьдесят?
- Все от образа жизни зависит, Катерина Валерьевна. Да хоть папеньку вашего взять. Думаете, мало бабёнок по нему в части сохнет? Высокий, стройный, подтянутый - иным молодым фору даст, одни усы выхоленные чего стоят. Теперь вспомните Илью Фёдоровича.
- Я его вот разве что в гробу и видала за последние пару лет: хорош собою не был, да и не ждал никто, по правде сказать, от покойника кавалерийской стати.
- Да он при жизни такой и был, как в гробу - неухоженный, страшный. Кто скажет, что они с Валерием Никифоровичем одного года?
- Илья Фёдорович все же постарше был на пару лет.
- В их возрасте пара лет разницы, что лапка синичкина.
- Согласна. Хорошо, пусть дедушке этому сейчас семьдесят. Два года назад ему было шестьдесят восемь. Смог бы он с нашей Олечкой совладать? Она ведь крепенькая была, да и шустрая.
Марфа перекрестилась:
- Храни Господь ее душу.
- Шестидесятивосьмилетний старик, разве он мог хотя бы догнать ее?
- Катерина Валерьевна, вы не забывайте, у него пистолет был, - и, чуть подумав, добавила, - Перед волыной все равны.