Села писать статью о девушках, о современной красоте. Но внезапно подъехала другая тема. Про красоту позже, давайте про боль. Боль, которая рядом с нами. Болезнь, зависимость, от которой пачками умирают молодые люди, и немолодые люди. Сейчас больше молодые, потому, что дурь с каждым годом дешевеет и окрашивается новыми ужасающими свойствами и побочками.
Впервые я столкнулась с наркотой во втором браке. Мой муж завязал пить и ударился в работу. А примерно через год вдруг стал странным. Чужим. Равнодушным. Неживым. Я как раз носила под сердцем сына, которого мы хотели около двух лет – никак не получалось. И когда человек, оплачивающий все обследования, каждый день твердивший, что хочет ребёнка, предложил мне пойти на аборт – я тут же собрала вещи и переехала к маме. Я ничего не понимала, совершенно ничего. Но должна была сохранить своего ребенка, поэтому от всего абстрагировалась, и погрузилась в основную задачу. Быть здоровой, спокойной, хорошо питаться. Муж приехал за мной спустя пять месяцев. Узнал, что я оставила ребенка, и покаялся, что присел на иглу.
- Я что-то подобное предполагала. Не могла сформулировать просто. Ничего об этом не знаю.
- Это страшно, Ир.
- Но тебе же 28 лет? Как ты додумался до такого? Ну, я бы поняла в 18. А тут…
- Работа тяжелая, нервная. Раньше я пил…
- Ты не пил, ты бухал.
- Не суть. Раньше я мог расслабиться. А тут устаешь, психуешь, и никакого релакса. Ну я и… попробовал.
- И как?
- Да ужас. Теперь слезть не могу.
Тогда я не знала главного: бывших наркоманов не бывает. Как, и алкоголиков. Да никого бывшего не бывает! Ты бросаешь, а оно всё равно с тобой. В тебе. Ждёт повода выскочить наружу, проявить себя во всей красе. Муж слез с иглы тогда, через больничку. В первый раз. Потом слезал ещё раз десять. Потом мы разошлись. Позже он из-за своей зависимости попадет в тюрьму, перегнется там насухую, и больше никогда не прикоснется к наркотикам. Физическая ломка – это, говорят, невыносимые муки.
В ту пору, когда он то бросал, то начинал снова, я пару раз была с ним в притонах. Ну, то есть это обычная квартира или дом, просто там колются наркоманы. Мы заезжали ненадолго, по пути, я не запомнила никого из этих несчастных торчков. Запомнила только одну историю. Мы заезжали к мужчине лет 50, высокому, подтянутому, с нормальным лицом и умными глазами. Он был опрятно одет, вежливо разговаривал, предложил чаю. Пока я пила чай, он варил героин:
- На тебя делать?
- Нет, спасибо. Я не колюсь. – так буднично и просто, мы словно говорили о сигаретке.
- Удивительно. Как тебе это удалось? – усмехнулся он.
- Я просто не хочу. А вы? Давно на игле?
- Тридцать лет. – он говорил со мной, и ловко подогревал смесь в ложке, набирал шприцы.
То, что он колется тридцать лет и выглядит как нормальный человек было для меня шоком. Выглядит, разговаривает, держится как человек, а не как наркоман.
- Но почему вы не бросите?! – воскликнула я, не удержав в себе безмерное удивление.
- Не вижу смысла. Только тратить силы и здоровье. Потом же всё равно начну. – мы помолчали. – Да, начну. Я не сопротивляюсь. Так случилось, теперь чего уже.
Шло время, я давно ушла от второго мужа, успела похоронить третьего, – второй всё живёт, - уехала с сыном в Москву. Сыну было 12, когда мы переехали. В 15 я стала замечать за ним странности. Особенно странным был повсюду стоящий нафтизин. Какой шкаф ни открой – нафтизин на каждой полке стоял, лежал, валялся.
- Ты куришь дурь?
Он опешил. У всех мамы как мамы, а у него продвинутая. Кому придет в голову прятать нафтизин?
- Нет. Ты че?
- Слушай, это твоя жизнь. Я не могу заставить тебя что-то делать, или не делать. Но ты должен сказать мне правду. Я должна быть готова!
- Мам, к чему готова? Ты о чем? Ну, дунули гарика пару раз. – гариком молодежь называет гашиш. Ещё Игорем Иванычем.
- На пару раз не нужно столько капель для глаз. А готова в том смысле, что потом ты перейдешь на более серьезные наркотики. Мне нужно спрятать ценные вещи, которые ты захочешь пустить по вене. А может и просто сменить замки от греха. Отложить на твои похороны, в конце концов.
- Ты что несешь? – он смотрел на меня во все глаза.
- А ты думал, как-то по-другому будет? Ну-ну.
Ситуация с сыном была для меня ужасной. Пугающей до судорог. Но я как раз читала Синельникова, и училась отпускать ситуации. Это не далось мне легко. Сынок, кровиночка, любовь, часть меня может погибнуть. Но я сумела. Отпустила. Через время начала замечать, что нафтизин исчез, а парень снова увлекся футболом. В душе я ликовала, но любопытство всё-таки заставило задать меня этот вопрос:
- Как?
- Да, я там кое-что употребил, а прихода не было. И я вспомнил твои слова: «Дальше нужно будет искать более сильный кайф». Я подумал: «Неужели правда?» И как отрезало.
К слову, товарищ сына, с которым они начинали, давно сторчался. Собственно, сторчалось полкласса. Но пока все живы, им всего по 25 сейчас. Что дальше? Будущего нет всё равно.
Почти три года назад у моей подруги повесился сын. Было ему на момент смерти всего 22. Перед смертью была психушка, истерики, разбитые двери и посуда. Он не мог ничего: ни работать, ни любить. Ни жить. Таня очень горевала после его смерти, но в какой-то степени она освободилась. Как они жили – это не жизнь. Ад. А всему виной наркотик. Спайс. Его курят. Употребление спайс влечет за собой необратимые последствия. Нарушения в психике - самое распространённое.
Как-то я долго не виделась с другой подругой. Приехала на родину, пишу:
- Настька, я тут! Увидимся?
Отвечает вяло, без интереса. Я не сдаюсь – давно ж не виделись.
- Как твои дела?
- Как-как. Я на игле. Чего жила – всё зря.
Я была потрясена. Мы встретились. Её лицо было худым, изможденным даже. Эта наркоманская худоба – её ни с чем спутать нельзя. Настю подсадил на иглу любимый. Который в последствии повесился. А следующий умер от туберкулёза. Настя со всеми самоотверженно кололась. Сейчас синтетические, дешевые наркотики. Соль. Страшная вещь. Она воздействует на мозг, как галлюциноген. Что творят под солью – можно посмотреть в интернете. Настю глючило, что её малолетнюю дочь насилуют. Притом все сразу. А дочь у неё, надо сказать, умница: отлично учится, ходит на танцы. Но даже она не могла убедить мать, что это просто галлюцинации. Настолько реально всё было для Насти.
Настя завязала. Она живет, работает, заботится о дочери. Прекрасно выглядит. Но не думать о соли она не может. И всегда эта хрупкая чистота будет на её силе воли, и только. Силы воли Насте не занимать, но жить ей непросто. А ведь можно было не начинать.
Своему сыну я тогда помогла. Тем, что ограничилась одним жестким разговором. Начни я борьбу с его наркоманией, как моя подруга Танька - я бы проиграла. Только сам человек может справиться с этой страшной зависимостью. Понять, что нужно срочно что-то менять должен сам человек. А мой сын молодец, что услышал в моем материнском паническом кудахтанье главное. Но сколько школьников и студентов не могут ничего сделать и гибнут, потому что их родители даже не понимают, что они - на игле. Как не назови: нюхают, колют, курят, глотают колеса - смысл не особо меняется, дурь есть дурь. Ещё пример: девочка из моего института, будущий режиссёр. Подсела на метадон. Было: фестивальные работы, перспективы, интересная жизнь в искусстве. Стало: апатия, сон по 15 часов. В остальные 9 - ожидание кайфа и кайф. И родители не понимают, в чем дело. Сама девушка не сопротивляется, даже не думает. Современная дурь разрушает в первую очередь мозг, потом уже печень. Разум перестал подчиняться ей. У него новый хозяин: метадон.
Настя спросила меня однажды: «Как ты не подсела с мужем наркоманом?» И я рассказала ей то, о чем вообще не люблю говорить. Как один раз устала от всего, и попросила его дать мне попробовать героин. А он ответил: «Давай я тебя просто шарахну головой об стену. Так, чтобы она разбилась. Чтобы насмерть. Результат будет тот же. Но быстро, без мучений». Он знал, о чем говорил.
- Почему он так сказал?
- Потому, что любил меня.
- Серега тоже меня любил! - возмутилась Настя.
Пусть будет «любил». Но я не верю в это. И ещё я счастлива, что у Насти растет прекрасная дочь. Её интересуют танцы, музыка, языки, путешествия. Но не всем родителям так повезло.
Понравилась статья? Поддержи мой канал рублём: