«Самое ругательное в иерархии бранных слов занимает слово 'bloody'», — сказала мне однажды преподавательница по стилистике, обратив мое внимание на монолог главного героя книги (естественно — английской) Грегори Дэвида Робертса «Шантарам».
Всё начиналось довольно-таки мирно. Первое упоминание этого слова относят к англо-саксам, которые, однако, придавали ему иное, более «физиологическое» значение: говоря 'bloody', они подразумевали «кровотечение». Лексическое значение оставалось неизменным несколько веков. Только с 17 в. словари начали фиксировать изменение в значении — использование его в более метафорическом смысле, равное по смыслу «очень».
В 18 в. слово становится вульгарным. И вот почему. Оно стало ассоциироваться с праздными аристократами, чей стиль жизни можно было бы охарактеризовать как кутеж и неподобающее поведение. Например, «пьяных в стельку» люди именовали именно 'bloody drunk'. Конечно, у самой аристократии подобные слова в свой адрес симпатии не вызывали, поэтому она всячески его избегала. Так и начало слово 'bloody' обрастать бранным смыслом. Те же, кто хотели красиво выражаться, находили иные слова для метафорических, возвышенных образов.
В начале 20 в. Бернард Шоу вложил это слово в уста одной из своих героинь. Это было вызывающе. Тем более — произнести его со сцены. Но части публики дерзость драматурга понравилось. Возможно, этот случай стал прецедентом и смягчил отношение общественности к слову. Однако, совсем чуть-чуть. Ведь оно по-прежнему не используется в масс-медиа и в рекламе, разве что после полуночи…