Все имена и события рассказа всего лишь плоды моего воображения.
Я любила прогуляться по краснодарскому Арбату. Так называли раньше улицу Чапаева. Сейчас молодежь даже не знает об этом..
Это была такая уличная галерея. Ну, или уличная выставка - продажа картин.
Я подолгу бродила вдоль стен, увешанных полотнами, разглядывала картины и художников.
На некоторых картинах висели бумажки с ценой, и художники расхваливали дитя кисти своей, словно они не художники, а торговцы. Такое было тогда время, конец 80 -х...
Дольше всего я стояла и рассматривала пейзажи одного старичка. Такие реальные, что казалось, протяни руку, и ощутишь прохладную листву и почувствуешь запах леса.
Мне не понятны идеи абстракционизма. Я люблю картины, которые, словно живые. Видимо, уровень моего невежества не воспринимал таких высоких творений, как абстракционизм.
- Интересуетесь, барышня? Я вас часто тут вижу.
Старичок с улыбкой смотрел на меня.
Нелепый коричневый кримпленовый пиджак, седые всклокоченные волосы и борода, тонкие пальцы. Он был какой - то... Как не от мира сего. Как из другого времени.
- В прошлый раз я видела у вас объявление <даю уроки по рисунку>. Вы уже нашли учеников?
Старичок приложил руку к груди и, слегка разволновавшись, склонил голову.
-Владислав Гржибовский. К вашим услугам. Будете поступать в институт? И хотите учиться живописи?
Я кивнула. Не знаю, зачем я тогда соврала... Рисовать я умела только домик и солнышко. Но мне так хотелось стать ближе к этим волшебным холстам, к этому неизвестному мне, прекрасному миру.
Старик написал мне адрес и назвал день и время.
Мне было стыдно за свою ложь. И одновременно радостно, от того, что я приду домой к художнику, который пишет такие живые картины.
Гржибовский жил в старом доме с лепными вензелями и балюстрадами на фасаде, на улице Красной. Самое сердце города.
,,Ух ты!" - подумала я и нажала на кнопку звонка. Дверь никто не открывал. Тогда я постучала. За дверью что -то зашуршало, а потом упало и дверь открылась.
Я забыл вам сказать, барышня! Звонок не работает. Проходите.
Гржибовский улыбался. На меня пахнуло запахом красок, табачного дыма и ностальгии. В комнате был идеальный порядок.
-Не ищите пустые бутылки и бедлам. Вопреки всем представлениям о художниках, я не пью. Только курю. И ненавижу кавардак.
Стены комнаты, с высоченными потолками, были увешаны старыми фотографиями и картинами. Картины были повсюду. Большие напольные часы устало и монотонно тикали. В комнате из мебели был диванчик, книжный шкаф и рояль. Настоящий рояль! Я никогда не видела рояль вот так, вживую.
-Это рояль моей мамы...
Гржибовский оторвал от сигаретной длинной колбаски обрывок, вставил его в закопчённый янтарный мундштук и закурил.
В центре комнаты стоял мольберт с чистым листом бумаги, рядом, на столике кисти и краски.
-Ну что, начнём урок?
Гржибовский начал рассказывать и быстрыми порывистыми движениями руки рисовал углём на бумаге наброски. Глаза его горели. Мне даже показалось, что он перестал быть стариком.
Я смотрела на него во все глаза и... Ничего не понимала.
После урока я положила на рояль деньги. Плату за урок. Мы простились до следующего раза.
В условленные дни я исправно приходила к Гржибовскому. Смотрела, слушала и ничего не понимала... С ужасом ожидая, что однажды мне придется взять в руки уголь... Которым я смогу нарисовать только домик и солнышко...
В один из дней Гржибовский пристально посмотрел на меня и сказал:
- Милая барышня, зачем вам всё это? Со мной всё понятно - мне нужны деньги. К сожалению, я не могу их презреть абсолютно. Иначе я умру от голода.
Но зачем вы платите мне деньги за уроки, которые вам не понятны? Если бы я был молод, я подумал бы, что вы в меня влюблены. Но я давно не молод. Зачем вы приходите? Вы же далеки от живописи. Я это понял в первый же день.
Я сидела на диванчике, красная и разоблачённая.
И я взволнованно стала говорить старику о том, что всегда мечтала рисовать, что родители не отдали меня в художественную школу, хотя я очень просила, что у каждого человека должен быть шанс, что я в душе, может быть, талантливый художник, но никому нет до этого дела, что я не знаю зачем соврала, и что мне стыдно, но я это сделала не из злых побуждений.
На последней фразе я заплакала.
- Вы теперь меня прогоните?
Гржибовский взял меня за руку и сказал -
- Как я могу прогнать такую милую барышню. Идёмте пить чай.
Он рассказывал мне о своей молодости, о родителях, подливая мне чай в чашку.
И сказал, что будет учить меня. С самого начала.
С этого дня началась наша дружба. Я училась с таким рвением, как жаждущий, дорвавшийся до воды. Гржибовский даже хвалил меня. Это был уникальный человек. Наверное, не было ничего такого в жизни, чего бы он не знал.
Иногда мы просто разговаривали, или он играл на рояле. Он прекрасно играл.
Как-то он сказал мне:
Вы не представляете, какое это счастье - быть нужным. Я забыл это чувство. Картины мои продаются очень плохо. В лучшем случае они будут украшать стены какого- нибудь ресторана. Я давно похоронил все свои амбиции. Давно. Чувство ненужности хуже старости и бедности... Вы вернули мне это ощущение нужности. Я давно не видел таких людей, одержимых своей мечтой... Спасибо вам... Я хочу сделать вам подарок. Даже не думайте отказываться.
Гржибовский взял какую - то картину, из множества других картин, стоявших на полу.
Это ,, Закат в лесу". Вы всегда подолгу смотрели на эту картину на Арбате. Я не мог продать её много лет. Наверное, потому, что эта картина дорога мне. И я хочу подарить её вам.
Если бы видели эту картину! Каждый луч солнца был живым, каждый листик дерева, словно трепетал от ветра. Только гений мог создать такою красоту...
Слова благодарности были настолько ничтожны перед этим подарком. Я просто молча обняла старика, мои слёзы капнули на его кримпленовый пиджак.
Вскоре я уехала с родителями к родным в другой город, погостить.
Гржибовскому я исправно отправляла открытки.
Через месяц, вернувшись, я побежала к нему. Хотела показать свои рисунки. Я стучала, но дверь мне никто не открывал. В почтовом ящике лежали мои открытки. Я пошла на Арбат. Там его тоже не было. Мне сказали, что его нет уже три недели. Дурные мысли полезли мне в голову...
Я вернулась опять в дом Гржибовского, чтобы расспросить соседей. Старушки на лавочке возле подъезда наперебой стали рассказывать, что Владиславу Яновичу стало плохо. Он лежит в больнице. А его племянник теперь заботится о нём. Да племянник его сейчас как раз в квартире.
Раньше я никогда не видела никакого племянника.
Я поднялась и постучала. В двери показался щуплый лысый мужчина, а за ним белоснежная блондинка с черными стрелками на глазах и ярко-розовыми перламутровыми губами.
-Здравствуйте. Вы насчёт покупки часов? Я вас уже давно жду - сказал мужчина.
- Нет. Я не насчёт часов. Я ученица Владислава Гржибовского. Что с ним? Могу я его проведать?
- Ааа... Ученица... - затарахтела блондинка.
Глаз на квартиру наверное положила? А что, старик одинокий, антиквариата и картин полно. Есть чем поживиться!
Нечего сюда ходить! Без вас обойдёмся! Ученица ...
Дверь хлопнула перед моим носом, как пощёчина.
Я достала из почтового ящика свои же открытки и пошла вниз, оглушённая таким беспардонным поведением лысого племянника и его жены. Я понимала, что уже вряд ли смогу брать уроки у своего учителя и друга, доброго старика Гржибовского...
Просто хотя бы увидеть его. И сказать ему, что он гений. Обыкновенный гений, научивший меня рисовать. Не только домик и солнышко...
Ваша Белая ворона ♥️
