.
Наверное , прекрасная Людмила Станиславовна решила стать абсолютной, и потому поспешила так рано покинуть сей бренный мир , что бы ее запомнили деревья , каждый куст, или каждый цветок - солнечной и красивой, что бы образ ее отзывался мне теперь в каждом цветке, в каждом дереве, в каждом порыве ветра , или луче выглянувшего солнца , а ее самой бы уже не было здесь... Может быть, не Людмила Станиславовна решила, а небеса так просто решили. Чувство, что Людмила Станиславовна жива, только больше ее - мне не встретить. Особенно, вечером становится грустно, когда пронзительно запоют сверчки в тишине, в позднем августе. Грустно проходить мимо тропинки, сворачивающей к ее дому, где -то в лесу, (я никогда не провожал ее до дома - только до этой тропинки. )Не говоря о том, что в прошлом году умер мой лучший друг Леша. Умер мой сосед, умер и сторож . Не осталось даже кого -то из друзей, или из близких ,знавших их людей, что бы помянуть их. Разве, только - с деревьями.
ЛЮДМИЛУ СТАНИСЛАВОВНУ Я ЛЮБИЛ НЕЗДЕШНЕЙ ЛЮБОВЬЮ
.
Романтичной, небесной, и какой -то самой святой, райской, и самой нездешней любовью, я любил Людмилу Станиславовну, в пору моих тридцати пяти. Готов был молиться на ее образ, как на образ святой. Со мной это было , только раз в жизни. Это не потому, что я такой вот романтик. Мне свойственнее любить земной , заботящейся , хотя может быть и нисходящей любовью, питающейся совместно прожитыми годами. Для меня и нежность, это род жалости , но любовно окрашенной... Но который раз не встречал Людмилу Станиславовну, мне казалось, что она вот вот, только сейчас спустилась с небес, и идет по тропинке - вместе со своей пушистой собакой. Вряд ли такая любовь была воплотима на земле, хотя и Людмила Станиславовна меня любила. Один раз, увидел ее издали, а она вся посветлев, как на крыльях вдруг ко мне полетела .Я даже изумился ее такой неожиданной легкости, как шел, так и замер. Правда, пообщались мы только две минуты, на узкой тропинке лесной, (увы, Людмила Станиславовна куда -то спешила.)
ПАМЯТИ УШЕДШЕЙ ЛЮДМИЛЫ СТАНИСЛАВОВНЫ
.
Людмилу Станиславовну я любил , как поэт - самую прекрасную женщину. Это было в возрасте когда я мог еще любить , влюбляться, в пору тридцати пяти, тридцати шести, но не позднее. Потому что в тридцать девять я уже не мог никого полюбить из других, правда, и ее забыть не смог. Благодаря ее образу, этот совершенно чужой мне мир был немножко роднее а земное лето, хоть немножко, но несло в своих лепестках, отсвет райской нездешней зари. А после ее смерти мне мир стал полностью чужим. И я себе стал чужим, больным и старым. . С ума я не сходил, не плакал по ней. Но поселилась большая, растущая печаль с тех пор в моем сердце . Она сильнее и больше меня, даже, больше любви. Мне не совладать с ней. Лишь Христос, Богородица, и Святые Ангелы, меня бы исцелили. Что такое любить? Здесь я не христианин, хотя я христианин во всем остальном. Ибо любить для меня , это прежде всего, поэтически боготворить. Людмилу Станиславовну, я - поэтически боготворил.