Мы выпьем с вами на брудершафт отравленное вино
Тосканы старой. Я вас спасу от участи видеть дно,
И кантареллы бесцветный след останется для слуги,
Что не был научен до этих дней не трогать чужой бокал.
Он будет хрипеть, задыхаясь. Вы, животных дитя начал,
Возьмёте нового, как рожать ещё поклялись детей.
Жестокость женщине в наши дни нужна, как Отцу – елей;
Вокруг стоит канонадный гром, и ваши войска полны
Решимости взять ненавистный Рим, и Господу не слышны
Ни ваших жарких молитв слова, ни Франции гордой речь,
И даже для Папы наш глохнет Бог, когда говорит картечь.
А впрочем, ужин – не есть конец для Цезаря славных дел,
И он завершил бы свою игру за завтраком. А хотел?..
Терзали ночью орёл и змей на жёлтом щите быка,
И сильной женщины жар руки стирал в порошок рога;
И был покорен он, как агнец, до первых лучей утра,
Не той, что сам захотел и взял, а той, что его взяла.
