Начало Продолжение Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9
В воскресенье собрались с Аней в гости к Кузнецовым. Дочка, Дарья, пирог испекла – на гостинец. Большущий, воздушный прямо, с клубничным вареньем, сверху – взбитые сливки. За сливками дочка на рынок отца отправила спозаранку. Потом долго взбивала их, аж светилась от счастья… Оно ж оттого и пирог получился – загляденье… Егор Васильевич тянул носом – ну, и аромат!.. Гордо сводил брови: нехай Кузнецовы знают… как у него дочка умеет пироги печь!
Анна примерила с десяток платьев. Вертелась перед зеркалом, пока муж не взглянул строго. Надела светло-сиреневое, с лёгким шарфиком – муж любит, когда она надевает это платье… Он и сейчас оглядел жену, полюбовался, чуть приобнял за плечи.
Кузнецовы ждали гостей. Время тяжёлое, шахта почти не работает, уже давно – и сами не заметили… – как привыкли к скромно накрытому столу… Любаша Кузнецова украдкой вздыхала: мужу не нравилось, когда на жизнь начинаешь жаловаться… говорить о том, чего не хватает в доме… а вздыхала – даже не верится, как раньше столы накрывали! На День Шахтёра, например… Прежде праздновали – весь Донбасс казался одним накрытым столом. Богато накрытым!.. На Донбассе умеют – и приготовить, и угостить, и угоститься!.. Донбасские женщины по-своему и мясо с картошкой потомят, и салатов наделают – не оторвёшься!
Ну, что ж… что времена другие настали… луганчанки всё равно стол пустым не оставляют. В погребе, в кадушечках дубовых, ещё дедовых, капусточка, огурчики, помидоры – всё хрустящее, ароматное, остренькое. Арбузы солёные – лучшая закуска под первачок! Ну, и картошечки натушила Люба – сочные, душистые куски мяса, с перцем, с помидорами, с лучком… Алексей благодарно посматривал на жену: умница моя! Никогда в грязь лицом не ударит, встретит гостей честь по чести, как положено. И ничего особенного, а… всё есть! Смотреть любо-дорого, а уж попробовать – не оторвёшься!
В центр поставили пирог Дашенькин – не стол, а сказка… былых времён!
Выпили – за встречу. Потом – за моряка. Иван фотографировал доброе застолье – малому в Севастополь отправить, пусть порадуется. Пирог отдельно сфотографировал – Дашенька пекла! Денис полюбуется… Потом пили за былое… за шахту. За будущее – за детей, за любовь их, Богом данную…
Капуста, помидорчики с огурцами Любашиными – в улёт. Картошечку горячую подкладывает Любаша мужикам – закусывайте! А пирог Дашин попробовали – Алексей Степанович аж глаза прикрыл: просто тает во рту!.. Даша, дочка!.. Да ты мастерица!
Егор Коваленко самодовольно кивал: дочка у нас с Анной молодец, умеет!..
Поздним вечером сидели в обнимку горный мастер и машинист. Со стола убрали, только тарелки с капустой, огурцами и помидорами не велели мужики трогать. Да арбуз нарезанный – самогона ещё с полбутыля оставалось.
- И всё ж ты… москаль… кацап. – Коваленко пристукивал ладонью по столу, как бы не допуская возражений. – Кацап. Куууз-неее-цов!.. А мы – Коваленки!
Алексей Степанович ещё громче ударял по столу:
- Казак я!.. Луганский! С деда… прадеда! И… Любка моя… казачка – посмотри!.. И сыновья… Иван… Денис!.. Испокон веку мы… луганские!
- Кууузнецов… – презрительно тянул Коваленко. – А я… мы – Кооовааленки!
Алексей Степанович махнул рукой, посмотрел на старшего сына:
- Растолкуй дядьке, Вань! – Коваленке гордо объяснил: – Историк у нас Иван!.. Ты послухай, послухай, Егор Васильич! Послухай, шо тебе Ванька мой… Иван мой… скажет!
Иван улыбнулся:
- А что говорить! Народ один. Великая Русь, Малая Русь… Белая Русь… Чисто – по территории: Великая – большая часть… Малая – окраинные земли, южные… и Белая Русь… лесная, берёзовая… Народ один.
- А казаки – порожденье… Руси Православной! – Кузнецов вскинул голову: – Одной… одной крови мы с тобой, Коваленко!
- Одной, – Иван опять улыбнулся. – Что Коваленко, что Кузнецов… Что коваль, что кузнец – одинаково!
Егор с минуту смотрел озадаченно. Махнул рукой:
-Наливай!.. Раз оно так – наливай. За детей! За моряка нашего! Пусть ему… служится по-доброму… Хороший парень у тебя… у вас с Любашей, Алексей Степанович. Молодец парень! И старший у тебя – мо-ло-дец! Истооорик! Всё знает! Растолковал… – склонился к Алексееву уху, по секрету сказал о своей догадке: – учёным, видно, Ванька твой будет!
- И дочка… дочка ваша с Анютой – молодец! Что красавица… а уж умница! – Кузнецов крепко жал руку Егору. – За них! За детей!
Потом за казаков пили… За Русь – Великую, Малую… Белую. За степь луганскую – ковыльную, полынную… за курганы, что веками сторожат степь…
…Денис подолгу пересматривал фотографии, улыбался, узнавал донбасскую гулянку – она оставалась гулянкой даже почти при полном отсутствии зарплаты у шахтёров. Вон какой стол мама накрыла! Глаз не оторвать!
И – Дашенька… На каждой фотографии – Дашенька. Молодец, брат – правильно фотографировал! Любовался Дашенькой, всматривался: повзрослела, кажется… Платьице на груди… раньше так не поднималось… а сейчас… словно яблочки кругленькие под платьем… налились… Прикрывал глаза старшина первой статьи, сладкий стон сдерживал: подержать бы их в ладонях… легонько сжать… чтобы Дашка от сладости прошептала:
- Денииис…
Все ребята в увольнении с местными девчонками встречались. Дома, считай, каждого подруга ждала… Но – одно другому не мешает, резонно замечал Юрка Скворцов. Посмеивался над Денисом: что ж там у тебя… за школьница такая… в Луганске твоём… что ты и смотреть ни на одну не хочешь… а девчонки, девчонки здесь!.. На тебя не одна посматривает… Эх, старшина первой статьи!.. Да разве ж так бывает!..
- Бывает, – старшина первой статьи Кузнецов был немногословен. Лишь брови хмурил – отстань, Юрка!..
Скворцов не унимался:
- И вспомнить нечего будет… со службы морской… Домой уж скоро, а ты… ни с одной!.. Ни с одной не поматросил!..– За деланной серьёзностью скрывал улыбку: – Ты… не из монахов ли будешь, Кузнецов?..
Денис улыбался в открытую:
- Из шахтёров я. У нас, знаешь… любовь – одна. На всю жизнь.
- Уууу! – Скворцов тянул разочарованно. – А разве так…
- Бывает, – кратко и твёрдо отвечал Кузнецов.
Конечно, он видел, как много в Севастополе красивых девушек. И взгляды их замечал. Бывало, улыбкой отвечал… но не только здесь, в Севастополе… на всей земле не было ни одной… красивее, роднее его черноглазой Дашеньки… той девчушки, что влюбился в неё, когда она ещё в 5-Б училась… и гнулась, тоненькая такая, от тяжести тёмной косы… Снова всматривался в фотографии: теперь Дашенька одиннадцатиклассница. По-прежнему тоненькая, но плечики чуть заметно округлились. И взгляд немного изменился… Мягче, глубже стал… И коса… Радовался: видел, что отцу с матерью нравится его Даша.
Как это обалдую Скворцову объяснить: красивых девушек много, кто ж спорит… А Дашенька одна. Женой его будет. Дочку родит ему. И сыновей. Ещё один учебный поход… и домой, на Донбасс. Ненадолго: в конце лета снова сюда, в Севастополь. В военно-морское.
… Даша стояла у клёна на берегу Луганки. Самая лучшая речка на свете, их Луганка. И степь… скоро заколышется безбрежными ковыльными волнами, закружит голову своим полынно-чабрецовым дыханием. Какое всё это любимое, родное… А Денис, самый родной и любимый мальчишка, выбрал море… Даша вздохнула: значит, ей надо полюбить море, его море…Затаила дыхание: она – жена моряка… Значит, надо полюбить море. Денис писал, что оно тоже бескрайнее… как их луганская степь.
Присела на траву у самого берега.
В учебнике по литературе – новые фотографии. Пересматривала: ой, как красиво!.. Прямо на берегу моря офицеры с такими красивыми девушками танцуют вальс… и Денис танцует с какой-то девушкой – красиво так… Лучше всех, хоть он и не офицер ещё… Присмотрелась к девчонке в голубом платье: красивая! Волосы золотистые, стройная… И что?.. А Денис её, Дашу, любит… Достала последнее письмо… Стыдом… сладким таким стыдом заливалась… читала… Денис писал, как… целовать её будет… Опять прикрывала глаза: скооорее бы! Скорее бы он вернулся… С каждым днём Даше труднее и труднее жить без него… Никакая алгебра с химией на ум не идёт… только хочется, чтобы он целовал… так… как пишет, бесстыдник…
И всё же к сердцу прикасалось что-то холодное. Вон какие в Севастополе девушки!.. Дашенька вдруг почувствовала, как далеко от Севастополя их посёлок. Как далеко она сама от Дениса… А эта красивая, по всему видно – смелая и уверенная девушка рядом… с ним рядом, с Денисом. А тут ещё фотографии выпали из учебника по литературе. Ирка Тимошкина помогла собрать. Лучше бы не помогала… Усмехнулась:
- Огоо!.. Наш моряк не теряется! Смотри, Даш – прямо русалка… черноморская! – И с всегдашней своей бесцеремонной простотой больно уколола Дашу: – Не то, что ты… с косой своей!
Даша молча положила фотографии в учебник. Несколько дней смотрела-пересматривала – только эту одну, где Денис так красиво танцует с девушкой. А сердце сжималось-сжималось… Больно так!..
После уроков встретилась с Любовью Сергеевной, мамой Дениса. Мама обрадовалась, прижала к себе девочку:
- Что давно не заходишь, Дашенька? Как там моряк наш… что пишет?
Даша улыбалась, а губки вдруг задрожали горько. Мать заглянула девчонке в глаза:
- Дашенька?.. Случилось что? Не обидел тебя моряк?..
Даша не сдержалась, заплакала.
- А ну-ка, идём к нам! Пообедаем, я борщ сварила. Батя обрадуется – только утром спрашивал о тебе – что не заходишь… идём!
Пока не было бати с Иваном, Даша поспешила показать матери фотографию – где Денис танцует с севастопольской девчонкой. Мать посмотрела, улыбнулась, обняла Дашу:
- Да если было бы что-то, разве бы он прислал тебе такую фотографию. А так прислал – чтобы ты посмотрела, какой он у тебя красивый.
- Крааасиивый… – Даша снова всхлипывала. – И она… вон какая красивая!..
- Будешь писать ему – спроси, как зовут девушку. – Мать положила фотографию между страницами. – Просто спроси. А я скажу тебе, что сын мой – однолюб. Как батя его. Ты просто ещё не могла в этом убедиться.
А когда дождалась Даша письма от Дениса, первое, что выхватили её глаза, были строки:
- Как её зовут, я, Даш, не знаю – не спросил. После танца она ушла к ребятам, что ждали её на набережной.
А дальше… Даша никогда ещё не была так счастлива от его писем. Денис строго отчитывал её за глупые мысли – Даша смеялась и всхлипывала одновременно:
- И чтобы я никогда больше не слышал от тебя подобных глупостей. Я матери с отцом сказал, что ты будешь моей женой.
И тут же жалел её:
- Бедная моя, что ж ты так мучаешь себя из-за фотографии… Это, Даш, был такой красивый танец – «Севастопольский вальс». Моряки танцевали, офицеры, курсанты. И я представлял, как мы с тобой – скоро! – тоже будем здесь танцевать «Севастопольский вальс». Я люблю тебя.
И Дашенька счастливо всхлипывала, шёпотом отзывалась на его слова:
- Я люблю тебя!
Продолжение следует…
Начало Продолжение Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9