Точно могу сказать, что разного рода простудные моменты, ОРЗ, там, ОРВИ, на севере подхватываются чаще и переносятся сложней. Я искала разные научные обоснования этого явления, и условно согласиться могу с такими моментами.
Есть мнение, что в северных широтах меньше кислорода. Не могу найти ни одного разумного этому обоснования. А вот то, что кислород иначе усваивается, чем в тех же средних широтах – да. Приехав еще первый раз на Ямал, я обратила внимание, что мне сложней дышать. Я быстрей устаю, особо – если занимаюсь спортом. Знакомясь с разными людьми, я вскользь задавала этот вопрос, узнавала, что действительно, практически у всех по сравнению в другими широтами ощущается разной степени нехватка воздуха.
Прошерстила интернет – действительно, выдвинута теория, что эффективность кислородообмена на севере снижается. Этому причина – высокие широты, повышенный магнетизм, экстремальные погодные условия и фактически отсутствие нормальных суток (разве что осенью и весной краткое время).
Поэтому-то дыхательная система оказывается самой уязвимой – простуды легче цепляются, сложней протекают и проблемней лечатся. Из теории увидела это на практике. Действительно – чаще хватаю ОРЗ разные, они у меня пару недель стабильно (если дома – неделя), и по ощущениям куда неприятней.
Еще одна проблема – метеочувствительность. У меня в голове находится своя портативная метеостанция. В челюстях после исправления (неудавшегося) прикуса – тоже. И на Ямале я сильней чувствую смену погоды. Чаще – тоже, ведь тут считается нормальным снег в июле, а потом – зной, следом – ливень с грозой. Примечательно, что, вернувшись в сентябре 2017 года домой, как раз осенью, в самый мой период чувствительности к погодным метаморфозам, я практически их не чувствовала. Мой организм также согласен с высказыванием, что все познается в сравнении.
Муж, проведший на севере детство, ранее не жаловался на то, что чувствителен к изменениям погоды. А после подсадки почки узнал, что это такое. Сначала – его пугали резкие перепады настроения, головные боли, головокружения (у него в основном сосудистые явления), а потом врач сказала, что многие после трансплантации становятся метеочувствительными. А в северных широтах – особо. Принял и пытается со своими новыми особенностями ужиться.
А теперь основной вопрос, который, наверное, мне многие хотят задать: какого с таким раскладом я на север приехала.
Рассказываю.
В августе 2018 года не стало моей мамы. До этого, в мае 2015 года – папы. Мне очень тяжело далось осознание, что отца больше не увижу, и тут, буквально через полтора месяца, я еще не пришла толком в себя, известие, что у мамы онко особо коварной формы. 3 года я вертелась, как белка в колесе, консультировалась едва ли не со всем миром, искала разные способы, чтобы помочь маме.
Даже уехав с мужем первый раз на север, я практически весь свой доход переправляла маме, держал руку на пульсе, искала новые ходы. Хотя мне и говорили, особо после каждого обследования, что хватит, смирись, нет таких методов. Но я искала их.
В сентябре 2017 приехала домой. Маме уже нужна была моя помощь и мой присмотр. Это был очень сложный, физически, морально, всяко, период. Если бы не муж, я бы не справилась.
Поэтому, когда все закончилось, я не могла находится не просто в своем доме, а вообще, в городе, где все напоминало о другой жизни. Я приняла решение уехать как можно дальше.
Учитывая, что все ресурсы, даже заемные, ушли на маму, и еще стоял вопрос о том, что делать с супругом, мы поехал на Ямал, где есть жилье и есть помощь. Действительно, первые 2 месяца я практически лежала пластом, приходя в себя после всего, и с трудом адаптируя свой ослабленный организм к новым условиям. Но до конца так и не втянулась, постоянно подхватывая какие-то ОРЗ и получив рекордно низкий гемоглобин.
У меня обострилось все, что только могло, включая метеочувствительность. Хотя не знаю, от климата ли это, или я попросту была выжата, как тряпочка.
Но расслабляться было некогда, показатели мужа ухудшались, и когда один замечательный доктор в больнице сказал, что они заключили договор с кемеровской больницей, и есть возможность подсадки, я сделала все, чтобы он попал на операцию.
С одной стороны, для моего организма климат не очень. С другой – во всем остальном на севере мне комфортно. И главное – эти места никак не связаны с моей семьей и пока что тяжелыми для меня воспоминаниями. Мы готовимся временно выехать домой, а меня уже дрожь пробирает, да практически паническая атака начинается, чего уж там, настолько воспоминания физически ощутимы.
Так что север, несмотря на его погодные особенности, стал спасением для моего морально-психологического состояния. И сейчас я делаю выбор между тем, что ОРЗ и чувствую погоду, и тем, как меня потенциально «накроет» дома.
Также – ищу пути, жизнь-то продолжается, хочется прожить ее классно.