Возьмём прекрасную героиню, влюбим её в прекрасного героя, поставим между ними подлого соперника, а рядом - благородного друга, и окружим роднёй, милой или гадкой. Осталось только дать персонажам старинные имена, одеть их в старинные костюмы и поместить во времена, достаточно отдалённые!
По этому нехитрому рецепту написаны целые библиотеки повестей, романов, поэм и сценариев сериалов. Отчего же не воспользоваться безотказной схемой, если автор не мечтает о бессмертии? Просто хочет немножко заработать?
Но если автор для этого слишком талантлив и самобытен? Если, предположим, он - мастер интриги, мастер диалога, а вот в изображении "страсти нежной" - совсем не силён?
В таком случае надо проявить вкус в выборе эпохи. Стать современником и летописцем необыкновенных событий! Ведь время, события скоро, совсем скоро станут "историей" - вот и получится из репортажа, запечатлённого мгновения, настоящий "исторический роман". Только его персонажи не должны быть слишком конкретны, слишком индивидуальны. Лучше, если это будут вечные национальные типажи. Французские, например: Фанфан-тюльпан, Сорви-голова...
Вероятно, именно так и рассуждал французский писатель Луи Буссенар. Англо-Бурская война стала не просто фоном, а "главной героиней" его самого известного романа "Капитан Сорви-голова"
Жан Грандье, шестнадцатилетний романтик, отправляется на эту войну добровольцем, по пути навербовав целый отряд мальчишек. Далее - сплошные приключения, погони и "стрелялки". Что же выделило этот роман из бесконечной череды "боевичков"?
Не только читатели, но и сам герой с изумлением обнаруживают, как немного на войне тех "безусловных негодяев", которых они горели желанием убивать. И притесняемые буры далеко не всегда безупречны, и притеснители-англичане далеко не всегда бесчеловечны. Выразителем авторской точки зрения становится доктор, который мечтает о более гуманных пулях, "не калечащих всё на своём пути"! И спасает всех, кого может спасти.
Книжка для мальчишек, которая вовсе не замышлялась, как историческая, уже для следующего поколения стала литературным памятником Англо-Бурской войне, ныне почти забытой.
И точно таким же памятником нашей Гражданской войне стала повесть Павла Бляхина "Красные дьяволята", о баснословных приключениях пятнадцатилетних героев на фоне страны, разодранной в клочья, до состояния "республик Гуляйполе"!
Даже сегодня, когда "профессия" бандита героизируется и романтизируется, не найдётся юного читателя, который, читая "дьяволят", представлял бы себя махновцем. Или не понял бы, "зачем революция".
А ведь и Бляхин очень удивился бы узнав, что написал историческую повесть! Он просто рассказал о том, что видел. Ну разве что чуть - чуть приукрасил для занимательности...
А занимательно - таки получилось!
Две экранизации. Одна - почти дословная но, к сожалению, слишком давняя - 1923 год. Это было ещё немое кино. Другая - всем известная и всеми любимая - но, к сожалению, сильно "по мотивам". Это - "Неуловимые мстители".
***
А если цель автора - запечатлеть не столько события, сколько характеры? Людей, сформированных новой эпохой, или прошлой, ушедшей безвозвратно?
Едва ли восемнадцатилетний Леонид Пантелеев, принимаясь за первую в своей жизни книгу, ставил перед собой именно такую цель. Замысел, очевидно, был скромнее - увековечить школу, какой никогда не было, и наверное, больше никогда не будет. Единственную и неповторимую "Республику ШКИД".
Здесь беспризорники со стажем, многие - с уголовным прошлым, которым так хочется в школе "тюремного типа" сохранить остатки уличной свободы! Но их наставники видят главное - эти "безнадёжные" хотят учиться! Готовы! Хоть с утра до ночи! И никакого чуда в этом нет. После шести лет войны школа для них - синоним и символ нормальной жизни.
Перед нами портрет не только времени, не только голодного Петрограда, но и "уходящей натуры" - учителей, буднично и упрямо воскрешающих "потерянное поколение".
В рассказах об этих последних "чеховских" интеллигентах - смесь добродушной насмешки и ... восхищения. Чего стоит один только Викниксор, бессменный президент республики Шкид (а проще говоря - директор школы), который вопреки всем инструкциям "сверху" создаёт для "необучаемых- дефективных" что - то вроде пушкинского Лицея!
***
Совершенно сознательно поставил перед собой задачу создать коллективный портрет уходящего поколения Лев Толстой в "Войне и мире". Его собственные стареющие родственники казались ему настолько лучше, душевно богаче, нравственно чище его ровесников, что это требовало объяснения. Тысячестраничного расследования, как и почему сформировалось это поколение - легенда, эти "лицеисты - декабристы"?
Сегодняшнему читателю толстовские герои (и в особенности героини) кажутся эфирно-романтичными до полной нереальности, а ведь у каждого и у каждой - живой прототип из многочисленной родни автора. Такими вот и были люди, которые свою свободу от материальных проблем использовали для размышлений о том, "как стать вполне хорошим", зачем и для чего жить. И жили в соответствии со своими личными выводами, победители Наполеона!
Но и Лев Николаевич не считал свой роман "историческим"! Да, он писал о событиях, которые сам не видел, но ведь писал со слов людей, которые видели, участвовали - и ещё не успели стать "историей"!
Наблюдения и воспоминания современников, хотя и становятся для потомства источником исторических познаний, всё же, строго говоря, исторической прозой не являются.
Продолжение здесь:
Историческая повесть. Пепел погасших костров. | Наталья Баева | Яндекс Дзен