В советской армии была такая полу-водевильная фигура - замполит. Он проводил политзанятия с личным составом, объясняя последние партийные документы и установки, слабо понятные самим идеологам дряхлеющей руководящей и направляющей силы.
Возможно, в каких-то частях служили боевые, авторитетные офицеры-политруки. Те, кого я встречал за полтора года службы, были либо посмешищем (один майор, первый раз выступив перед солдатами, тут же был прозван "Мандула" за исключительное пустословие и тупость), либо карьеристами-рвачугами, стремившимися любой ценой получить очередную звёздочку на погонах.
Именно замполиты придумали исключительно лицемерную процедуру в день выборов. Были свои требования к этому всенародному волеизъявлению: считалось, чем раньше начнут приходить люди на избирательные участки, тем выше гражданская сознательность. В воинских частях солдаты голосовали в клубе - заставлять их бежать к избирательным урнам ни свет, ни заря было бы недемократично. Поэтому в день выборов дневальный не кричал с тумбочки: "Рота, подъём!" Просто в спальном помещении старшина и на полную громкость врубал специально принесённый проигрыватель.
До сих пор помню эту липко-бодренькую песню, которую вполсилы, нехотя тянула Анна Веске: "Руку мне дай на середи-и-ине пути... Руку мне дай, нам ещё до-о-олго идти..." Бойцы вставали, брились-умывались и по одиночке, упаси Боже, не строем, подгоняемые волшебными пендалями сержантов, спешили отдать свои голоса за кандидатов нерушимого блока коммунистов и беспартийных.
Как относились к подобным затеям и тем, кто их устраивал настоящие кадровые офицеры? Когда в феврале 1984-го умер Андропов, нас всех посадили перед телевизором смотреть трансляцию государственных похорон.
Вряд ли злейшие враги советской власти могли бы придумать что-либо более идеологически-подрывное.
Картина зябнущей, мрачновато-хмурой толпы на площади, вялые, безжизненные лица членов Политбюро на Мавзолее, траурная музыка - и понурившая плечи, засыпающая на табуретах рота курсантов Томилинской учебки, бесчувственная, ждущая обеда, погружённая в безвременье года-ловушки, в которую попалась огромная страна. Генерального секретаря опустили в землю, бухнул салют, мы все встали, кто-то за плечом у меня буркнул: "Да, високосный год поприберёт мужичков".
А после в учебную комнату вошёл наш взводный. "Вольно, занимайтесь!" Глянул на висевший на стене портрет министра обороны Дмитрия Фёдоровича Устинова. И, совершенно не смущаясь присутствием рядового состава, отрубил: "И этого сниму на...! Не жилец! А повешу Ленина, с подписью: "Учиться военному делу настоящим образом". Это на века!" Про "на века" капитан, как выяснилось, малость преувеличил, а вот с медицинским прогнозом не ошибся. Дмитрий Фёдорович пережил Андропова всего на десять месяцев.