Н. было лет 20-22, не больше, и был он весь несчастный. Я знала немного об их семье: с детства мальчика избивали, мать пила… Отец нанес ему серьезную травму головы, и все уже думали, что ребенок останется дурачком, но он как-то переболел, окончил школу и даже поступил в институт. Н. учился и одновременно работал. Не смог вписаться в рабочий коллектив, ушел, пытался заняться бизнесом, но все выходило курам на смех. За ним тянулся целый шлейф жалких историй
Я тоже в то время училась и работала в библиотеке, куда почти никто не ходил.
Н. носил один и тот же костюм весной, летом и осенью. Никогда я не видела его в джинсах или другой вольной одежде. Это был вполне симпатичный парень, высокий брюнет, но в его лице было выражение несмирившегося мученика. Человек вроде бы взял на себя мученический крест, взял его добровольно и несет, но в душе он поклялся отомстить Богу за всё.
Я это видела: бедность, где потертые рукава пиджака соревнуются в ветхости с воротничком единственной рубашки, а туфли из секонд-хенда обуваются прямо на голую ногу. И надо всем этим во взгляде - поистине сатанинская гордость. Он, кажется, сам всё понимал и мучился собой.
Н. был со мной изощренно любезен. Мы общались только по поводу книг, но каждое его слово было как укол с ядом. Мое, впрочем, тоже.
Один раз я сидела в библиотеке одна. Он зашел, спросил какие-то книги, потом задержался, начал что-то говорить, а я усмехнулась. Его витиеватая вежливость уже немного набила мне оскомину.
Тогда Н. замолчал, наклонился ко мне через стол, приблизил свое лицо и рассказал в отборнейших выражения, что он про меня думает. Думал он плохо, очень плохо… Под конец присовокупил весьма грязную угрозу. Я встала из-за стола и попятилась. Н. постоял немного, глядя мне в глаза, потом вышел.
Долго я его не видела. И вот однажды в библиотеке было много людей, а стоял уже декабрь и выпал первый снег. Он заходит – в своем неизменном костюме, весь дрожит от холода; лицо сине-белое, как этот снег, а в глазах все та же решимость отомстить Богу за все.
У него не было пальто. Я слышала, Н. бросил учебу и очередную работу, и жил Христа ради в каком-то углу. Подозреваю, ему и есть было нечего, потому что он очень исхудал.
Вот ведь человек… на ногах еле держится, а смотрит волком. Пользуясь тем, что вокруг были люди, и мне ничего не грозит, я начала его потихоньку поддергивать. Не грубо. По поводу костюма, отсутствия пальто, синюшного лица, худобы. Находчивостью в разговоре Н. никогда не отличался, а матом крыть, как в тот раз, не посмел. В общем, проглотил это все. А через два дня я узнала, что он повесился.