Начал вспоминать: на скольких свадьбах я сидел за столом, ел-пил как гость, а иногда даже свидетель жениха?
Семь свадеб сыграли в первой половине восьмидесятых, а потом как отрезало. Всего одна свадьба в девяностые, всего одна свадьба в начале нового века. Так что представления о том, как женятся в современной России, я черпаю исключительно из сериалов, к производству которых имею некоторое отношение; иллюзия создаёт иллюзию, образ отражается сам в себе.
В Костроме восьмидесятых на регистрацию приезжали в Дом бракосочетаний - бывшую гауптвахту, построенную в начале девятнадцатого века, украшенное колоннами здание с классическим фасадом цвета охры. Поставив подписи в толстой книге, обменявшись кольцами и поцелуями, жених и невеста фотографировались. Щёлк-щёлк! Вдвоём. Щёлк-щёлк! Со свидетелями. Щёлк-щёлк-щёлк! С папами-мамами, роднёй и друзьями.
(Рассматриваю чёрно-белые свадебные фото: глаза у невест напуганные или усталые, женихи как будто только что увидали инопланетянина, свидетель и свидетельница напряжённо ждут, когда же кончится эта пытка художественным фото и можно будет садиться по машинам, ехать к Вечному огню, возлагать цветы, пить садкое шампанское и горькую водку где-нибудь среди есенинских берёз под левитановскими облаками.)
Самую первую свадьбу, на которую я был зван, играли в общаге пединститута на Щемиловке. Невеста была из Ярославля, а училась с нами и, расписавшись у себя в городе, приехала догуливать с однокурсниками, привезя с собой жениха и несчитанное количество бутылок водки, настоянной на калгане и женьшене. Упился весь четвёртый этаж, где жили истпедовцы.
Помню свадьбу в столовой технологического института, «технолога» - следуя традициям, гуляли два дня, субботу и воскресенье, на второй день свидетель выпал из строя, пришлось занять его место и даже участвовать в каких-то безумных конкурсах, призванных потешать и забавить, а на самом-то деле заполняющих паузу от одного протяжного крика «Горько!» до другого.
Помню свадьбу домашнюю, немноголюдную, персон на двадцать пять-тридцать, помню свадьбу дорогую и долгую, в ресторане «Русь», который в ту пору считался самым престижным, кабаком для избранных. Когда «дошло веселие до точки», я неожиданно открыл в себе, словно герой комикса, неизвестную прежде удивительную способность: оказывается, я умею вальсировать! Этим даром нужно было немедленно блеснуть – и я так закружил в вальсе свидетельницу, что бедняжку увели в дамскую комнату.
Главным смыслосодержащим и целеполагающим компонентом всех свадеб восьмидесятых были не хлеб-соль, которые вручали молодым на растерзание, не охальные частушки дальних-дальних родственниц и даже не затейник-златоуст тамада, сыпавший самопальными стихами, как белка скорлупой орехов.
Главным на свадьбе было угощение, выставленное на стол, сначала холодное, затем горячее.
Три вида салатов («оливье-столичный», «мимоза» и свёкла с тёртым сыром под майонезом), заливное мясное, заливное рыбное, красная рыба (обычно лосось), колбаса копчёная, колбаса варёная, буженина, консервы рыбные (обычно шпроты), винегрет и просто овощи. Когда всё это яство сметалось подчистую, ласковые до умиления кухонные работницы выносили тарелки с картофельным пюре и свиными котлетами или просто тушёный с мясом картофель. Иногда котлеты заменял антрекот. Ближе к финалу подавали чай и сладкое – конфеты, печенье, открытые пироги с повидлом и торт. Вот что гости ели.
А что пили гости? «Советское шампанское», водку, настойку клюквенную, «Рябину на коньяке», иногда самогон. Сухие и полусухие вина были тогда не чести, из уважения к женщинам могли поставить на стол «Фетяску» или «Мадеру».
Продолжение брачного пира в виде супружеской жизни со всеми её ступенями, обидами и потерями растягивалось, у кого лет на пять, у кого на десять, а кто-то и до сих пор живёт вместе. Из семи свадеб, на которых я куролесил в беспечных восьмидесятых, четыре обернулись разводами.