Раннее утро 31 октября 1961 года выдалось для редакционного совета крупнейшего американского издания "Нью-Йорк Таймс" не самым веселым. По воспоминаниям очевидцев, боссы газеты пребывали в некоторой растерянности. Поступившая новость была во всех смыслах сенсационной, но как-то слишком много сенсаций приходило в тот год из-за океана. Сначала Советы отправили человека в космос.
Теперь этот сверхмощный термоядерный взрыв в Арктике, который издатели невольно анонсировали, напечатав часть речи советского лидера на первой полосе. Тогда американские журналисты немало язвили по поводу слов Хрущёва о бомбе в 100 мегатонн, но теперь время шуток кончилось...
Так всё описывал Тэд Шульц, "золотое перо" "The New York Times" 50-70гг в книге "The Bombs of Palomares" :
"Мы тогда были подавлены. И самой новостью, и тем, как может воспринять её публика. Даже у неискушенного читателя в голове сразу складывался пазл "термоядерная бомба+средство доставки". Для него отчетливо вырисовывались черты той самой "Матери Кузьмы", которую Хрущёв пообещал Эйзенхауэру в 1959 году".
Впрочем, сомнения редакторов центральной американской прессы скоро развеялись. Новость о сверхмощном ядерном взрыве, произведенном СССР на архипелаге Новая Земля распространялась быстрее, чем его взрывная волна, которая, как известно, трижды обогнула планету. К концу первого витка, через 36 часов после испытаний, почти все издания мира уже вышли с сенсационными заголовками, вроде "Длинная рука Советов", или "Воплощенная мать Кузьмы". Бильд-редакторы накладывали размеры огненного шара "Устройства АН602" на карты европейских столиц, а военные аналитики и консультанты делали под этими коллажами неутешительный вывод, сводившийся к простому тезису: "Нам всем крышка!". Опомнившись, газетчики из "The New York Times" первыми окрестили испытанный ядерный заряд "царь-бомбой".
Тэд Шульц потом писал в другой книге, посвященной Карибскому кризису:
"Мы стали жертвами грандиозной мистификации Хрущёва и его окружения. А если говорить без лицемерия, её тупым орудием. Это был блеф, с заведомо дурными картами. Или, как говорят русские "пыль в глаза". Им нужно было ещё как минимум пять лет, чтобы начать по-настоящему угрожать США. Тень "Большой бомбы" потом витала и над кризисом в Берлине (испытания "устройства АН602" прошли в самый разгар Берлинского кризиса 1958-62гг. - прим. автора) и позднее на Кубе ("Карибский кризис"-прим.). Мы сами запугали обывателя настолько, что он потребовал от своих правительств идти на любые компромиссы с Советами, у которых за спиной был лишь дым испытаний на полигоне "Сухой нос" на Новой земле".
Следует напомнить, что в те годы никаким ядерным паритетом между СССР и США даже не пахло. Американские эксперты рассчитывали, что такое отставание СССР сможет преодолеть лишь через несколько десятилетий. Тогда медийный эффект от взрыва "царь-бомбы" заметно превзошёл его научную и военную ценность, чего, собственно, и добивалась Москва. Руками газетчиков, падких на всё грандиозное и страшное, она способствовала появлению массовых движений борцов за мир и целого ряда пацифистских организаций, всё больше влиявших на общественное мнение. В начале семидесятых годов в западной прессе вышел ряд статей, "разоблачавших" суть хрущёвского блефа. Но дело было сделано. В то время уже сложился ядерный паритет, приводивший обе страны к гарантированному взаимному уничтожению в случае глобального конфликта.
Так "матери всех бомб", или "царь-бомбе" парадоксально довелось выступить в роли невольного "миротворца", не без помощи западных СМИ. Тэд Шульц потом сам себя называл "полезным идиотом Кремля". Но в таком идиотизме нет ничего зазорного. Именно общественный резонанс и элементарный страх смерти заставил военных быть сдержаннее в своих кровожадных планах в начале 60тых, когда в любую минуту могло случиться то, что невозможно было бы уже исправить.
Ставьте нравится, если материал показался вам интересным. Спасибо!