Исследуем феномен Салема – североамериканского города, знаменитого историческим процессом над “салемскими ведьмами”. Часть третья.
Салемская игра
Во что же там играли? Начнем с того, что дети всегда пытались играть, имитируя действия и поведение взрослых, потому что игра важна для развития эмоций и функций, необходимых для успешного освоения и последующего продвижения по миру взрослых. А вот признание важности игры произошло уже в двадцатом веке (ну, может, в самом конце девятнадцатого) с изданием законов, ограничивавших использование детского труда. Потому что игру большую часть времени подменяла самая настоящая работа. У каждого ребенка был определенный круг обязанностей с того момента, как он начинал ходить. В пуританском домашнем хозяйстве детям тем более находилось дело – уход за животными, продуктовые заготовки, сельскохозяйственные работы, все, что связано с производством одежды, было частью быта большинства семей. Подростки из менее зажиточных домов оказывались на платной работе вне дома.
Именно служанки стали рьяными обвинительницами и обличительницами ведьм. Что они выиграли? Их освободили от их непосредственных обязанностей; справедливости ради, при их-то беззащитности, они, видимо, сознавали, что стоят перед выбором – или проявить свою одержимость, или быть обвиненной кем-нибудь другим. Интересно и то, что обладание тряпичной куклой немедленно вводило имя юной хозяйки в список ведьм. В наши дни, на фоне всеобщей инфантилизации, когда игры и игрушки захватывают взрослых (от компьютерных игр, от которых трудно оторвать взрослых мужчин, до мягких игрушек в руках и на рюкзачках молодых жeнщин), приговор пуританского суда звучит особенно нелепо.
Женщины в беде и бедовые женщины: невидимые против видных
С чего бы ни началась эпидемия салемских ведьм и как бы серьезно ее ни восприняли горожане при возникновении первых жертв, каким-то образом список околдованных продолжал расти. Создается впечатление, что салемские умники и умницы воспользовались прецедентом для сведения счетов, избавления от неугодных соседей, мужей и работодателей, от домашних тиранов и драчливых хозяев. Женщины, бесправные управительницы салемских пастбищ, огородов и кухонь, были особенно неистовыми обвинительницами. Служанка Мерси Льюис разоблачила как минимум пятьдесят одну ведьму!
Кто попал в “ведьмовской” список? Судя по архивным документам, маргиналы и неудачники; те, чей социальный статус был подорван бедностью, судебными тяжбами с соседями, супругами и родственниками либо непосещением церкви. Дьявол вербовал людей сварливых и неустойчивых, позор общины, можно сказать. Также его привлекал другой конец спектра, люди зажиточные, чье имущество потом раздавалось или растаскивалось сразу же после их задержания, даже до вынесения приговора, или спорщики, в грош не ставящие городские власти и раздражившие их задолго до ведьмовского нашествия. В общем, угодить в список ведьм можно было по многим параметрам. Те, кто открыто воевал с истеблишментом и противоречил политическим и экономическим интересам штата или города (война с французами и с индейцами была в разгаре) – но также и те, власть которых трудно было бы расшатать или очернить без вмешательства нечистой силы, вроде священника Джорджа Берроуза, тирана с тяжелой рукой, уморившего трех жен, избивавшего своих многочисленных детей и домашнюю обслугу. Его с радостью оговорили шестнадцать человек! Почти всем, чьи имена были по той или иной причине на устах жителей двух Салемов, города и деревни, были предъявлены обвинения. А еще в список попали женщины, будоражившие сновидения земляков-мужчин – молодые, разведенные, незамужние. Что за плата за привлекательность!
Последняя прогулка по Салему
Америка любит прошлое, гордится своей новенькой нарядной историей, всякую кроху бережно хранит. Вот только жителям Салема нечем гордиться – они охотно втянулись в свистопляску обвинений, арестов, судилищ и казней, a власти вмешались осенью 1692-гo. Как раз к осени безумие достигло кульминации, и после десятка сентябрьских повешений и удавления старика Жиля Кори, отказавшегося признавать вину, губернатор штата Массачусетс Филпс написал-таки письмо в Тайный совет короля Вильяма и королевы Мэри, объявив ведьмовские процессы мракобесием и дурью местных органов управления, выносящих обвинительные приговоры без должных оснований, на основании “спектральных доказательств”.
Что такое спектральное доказательство? Например, след от укола булавки и устное обвинение, выдвинутое “пострадавшим”… После этого письма 29 октября 1692 года Филпс единоличным решением остановил аресты, отпустил большинство арестованных по “спектральным” обвинениям и разогнал местный суд, действующий по принципу “заслушали-постановили”, отправив все оставшиеся дела во вновь образованный Верховный суд.
Медленно и болезненно стали поступать оправдания и извинения семьям погибших, бывшим заключенным, даже кое-что из конфискованного вернулось прежним владельцам, и к маю 1693-го был оправданы последние незаконно обвиненные. И все-таки… по-моему, все-таки они, эти потомки жертв и их палачей, немного гордятся своей былой дремучeстью, празднуя не 29-ое, день освобождения от судебного произвола и от террора необоснованных обвинений, а 31-ое, Хеллоуин в ведьмовских костюмах.
За триста с лишком лет смешалась кровь, породнились палачи, клеветники и жертвы, и вывелся совершенно особый тип людей. Конечно же, многие уехали из Салема, и кровь салемских обвиняемых течет в таких разных людях, как бывшие президенты Буши, младший и старший, и актриса Сара Джессика Паркер. Но те, кто остались… Вот они, обслуживают карнавальную хэллоуинскую толпу в многочисленных ресторанчиках и в музеях, играют на подмостках, построенных на пути карнавального шествия, зазывают из дверей магазинов, посвященных колдовству и черной магии. Способствуют укреплению мифа о ведьмовском начале, который, в свою очередь, способствует благосостоянию городка. Милые и улыбающиеся, ровно-любезные. Еще бы, к этому дню город готовился весь год. Хоть среднегодовой доход салемцев и выше, чем среднестатистический по Америке, хоть и веет от городка воздухом зажиточности и благополучия, но некоторые работы в сфере обслуживания – сезонные, и коэффициент безработицы в результате выше,чем у соседей. Этот город ждал нас, туристов в ведьмовских плащах с глубокими капюшонами.
На другое утро, первого ноября, город пуст и тих. И, поскольку были оправданы наконец последние шесть жертв процессов (заметьте, только в 2001 году!), в городе нет больше ведьм, и можно спокойно завтракать. Но закрыто все, от закусочных-дайнеров до магазинчиков с ведьмовской символикой. Местные отдыхают после вчерашнего безумного, за полночь, рабочего дня и последующей уборки (как они успели? Наверно, до рассвета выметали следы безудержного веселья, сопровождающегося, конечно же, выпитым и съеденным, а также масками, серпантином, хлопушками, петардами); гости города отсыпаются. На всей улице только наша небольшая компания, благоразумно покинувшая центр по окончании полуночных фейерверков, когда веселье только разгоралось. Мы хотим и музей осмотреть, и литературную достопримечательность, дом с семью фронтонами. А может, чем черт не шутит, и увидеть дома тех самых невинно осужденных. Но следы стерты, запутаны, процессы перекрашены, превращены в детскую сказку.
Только к обеду поднимаются старомодные железные шторы, отпираются двери, отправляются в путь еле проснувшиеся после вчерашнего шабаша приезжие, выползают на стаканчик местного темного эля или на чашку раскаленного, безвкусного кофе горожане-жители Салема – города то есть, а не деревни. Бывшая деревня с 1752 года зовется Данверс и надеется, что в ходе расследования ведьмовских процессов о ней забыли; на карте даунтауна Салема числится вновь отгороженная деревня Салем. Вот там-то раньше и находился город…
Именно на улочках бывшего Салема кучкуются местные. Их праздник – сегодня, первого ноября. Они отмечают успех вчерашнего предприятия, подготовка к которому шла не менее десяти месяцев. О да, фестиваль (тут должен последовать хлопок по карману) удался! Посетители заполнили до отказа трактир с живописным названием “Глазами свиньи”. Они без раздражения, но с легким недоумением поглядывают на туристов, вышедших за пределы отведенныx им туристских ресторанов с хеллоуиновской символикой, высматривающих что-то вдалеке от аттракционов вроде дома с привидениями, от плакатов “Помогите Салему оставаться заколдованным городом”, в стороне от магазинов, где продаются привлекательно упакованные приворотные коренья и волшебные зелья, где скелеты сидят на каждом стуле, в каждом углу.
Болельщики приклеены к экрану над стойкой бара, официантка совсем забегалась и выкрикивает заказы через весь зал. Обычная американская глубинка из зажиточных. Хотя… завтра здесь воцарится покой, и что только не пойдет в пищу ленивому, праздному уму! Bозможно, привычка заглядывать в окна соседей не перевелась еще. Я поднимаю глаза к массачусетскому осеннему небу, и вижу, как летят все они, все пятьсот обвиняемых – женщины, девушки, дети, мужчины и старики – на метелках, символе женского домашнего труда, при необходимости превращающемся в символ высвобождения и чертовщины. Мне кажется, что я даже различаю отдельные лица: вот Сара Гуд, первая из обвиненных, вот старуха Ребекка Нерс, вот умершие в тюрьме Сара Осборн и Жиль Кори, малютка Дороти Гуд – я до того прониклась всей историей, чтo узнаю их теперь в лицо, a статус страдальцев обеспечил им место в истории… Нет, это просто пятьсот осенних листьев сорвались с ветвей и летят. Или искры вчерашнего фейерверка отражаются в облаках. Или нет, это, должно быть, перелетные птицы, спасающиеся от жестокости здешней зимы, от грядущего безумия холодов.
Галина Ицкович
Салем: что вы знаете о ведьмах? Часть первая
Салем: что вы знаете о ведьмах? Часть вторая