Жизнь часто не умещается в схему.
В этом убеждают итоги визита патриарха всея Руси Кирилла на Соловки. При своей привычной лояльности к президенту, патриарх проявил не то, что конфликтность, но некоторую самостоятельность по отношению к государству.
Он счёл нужным даже обратиться в Администрацию президента с настоятельным ходатайством о том, чтобы святое место окончательно не превращалось в туристический комплекс. Стрёкот самолётов, рёв автомобилей, праздное скопище туристов - всё это мешает сосредоточенной молитве и тихому труду монахов.
Меж тем, доселе государству шёл постоянный доход от туристического бизнеса, и не понятно, как оно может отказаться от хороших барышей или хотя бы умерить свои финансовые аппетиты.
Вопрос места монастырей в жизни государства не является у нас беспрецедентным. Так, несколько веков назад Пётр I всерьёз норовил превратить монастыри в трудовые артели, заставить монахов заниматься ремёслами и огородничеством. «Молиться все молятся, а что толку? Надо приучать себя и делом заниматься» - приблизительно так (если ни дословно так) рассуждал Пётр. И у него были на это веские основания. Евангельское благовестие включает в себя земную историю. И пока мы находимся в бренном теле, мы служим Богу конкретно-практическими делами, а не религиозными умозрениями, которые могут привести к опасной надменности.
Однако в своём деятельном пылу Пётр словно забывал о том, что всё-таки цель христианина - стяжать небесное Отечество, а не просто укрепить отечество земное. Монаси, подвизаясь духовно, воздвигают тот незыблемый Камень веры, на котором зиждется земное государство. Подтачивая этот Камень, Пётр едва ли был вершителем Правды небесной.
Монастыри нужны на Руси как хранители незамутнённой чистоты православия. И даже наш современник, патриарх Кирилл, который не чуждается светских ценностей, это понимает. Вот почему в коммерческих лавочках при современных приходских храмах с попущения Кирилла могут продаваться матрёшки, свистульки и попкорн, в Москве может существовать храм Вооружённых сил, иначе говоря, церковный приход, фактически посвящённый Юпитеру, античному богу войны. И лишь на Соловках, где живы древние монашеские традиции, Кирилл счёл уместным Евангельский жест изгнания торгующих из храма. Где-то же должно ютиться исконное православие. Пусть оно сохраняется хотя бы в глуши, в отдалении от обеих столиц.
Превращение Соловков в туристический бренд, против которого возражает даже патриарх Кирилл, ужасает ещё и потому, что оно несёт в себе невольное надругательство над историей страны. Как остроумно показывает Солженицын в книге «Архипелаг», при Сталине последовало чудовищное извращение исконной сути монастыря. Неудобные келейки, который воздвигали монахи для добровольного измождения плоти, становятся местом насильственного пребывания людей с тех пор, как Соловки становятся концлагерем. Поэтому чересчур уж активный туризм на Соловках - это ещё и невольное надругательство над памятью людей, сгинувших в сталинских лагерях, а не только искажение монашеского подвига. Не только искушение для монахов.
Трезвый циник, возможно, меня одёрнет: де и у самого Кирилла не отсутствует корыстный мотив, де Кирилл хочет, чтобы деньги от посещения паломниками Соловков, текли бы в карман непосредственно к нему, Кириллу, а не шли бы в карман государству. И в результате вокруг Соловков разгорается финансовая склока… Однако автор этих строк не считает уместным судить о том, чего не знает. Каковы бы ни были человеческие свойства Кирилла (а мы их всё-таки не знаем и не можем знать), хочется присоединиться к тому, что говорит Кирилл как духовное лицо (а не просто как человек). Да будут Соловки (в той или иной форме) возвращены монастырю!
В заключение хочется неожиданно и как бы даже не к месту привести строки Маршака:
Честь и слава почтальонам,
Утомлённым, запылённым,
Слава честным почтальонам
С толстой сумкой на ремне!
Ну, если такая честь воздаётся почтальонам, то уж тем более - честь и слава монашествующей братии, молитвами которой всё ещё держится мир!