(18+)
Говорить о Ларсе фон Триере тяжелее всего: режиссер настолько плотно сваял мифы о самом себе и своих фильмах, что разобраться в этом категорически сложно. Впрочем, сам Триер не признает никаких границ: у него нет определения ироничности и серьезности, нет понятий о добре и зле, как о неких основополагающих истинах, веками закрепившихся в сознании человека/зрителя. А потому, он может многостранично и многокадрово рассуждать об этих вещах, плывя против течения, постоянно подвергая фундамент современного зрителя проверке на прочность, отчего он начинает крошиться, заставляя накрениться весь дом, а зрители, от ощущения пошедших трещинами стен, массово покидают кинозалы, где крутят его фильмы.
Впрочем, Ларс фон Триер уже давно заработал себе славу «проклятого поэта»: одна сторона зрителей его люто ненавидит, другая – искренне им восхищается. Одни называют его больным человеком, другие – гением. «Дом, который построил Джек» – в некой степени итог его творческого пути, многокилометровое рассуждение о природе искусства. Длинная исповедь человека, сошедшего в Ад. В центре сюжета серийный убийца Джек, прекрасно сыгранный Мэттом Дилланом. Джек – психопат, нарцисс, инженер, который желает быть архитектором, почти как технарь, пытающийся стать художником. Джек пытается спроектировать собственный дом, в котором будет жить, но каждый раз попадает в цепь разочарований: то материал не тот, то форма не та. Пока он не понимает, что единственный материал, из которого он может обустроить свое жилище, – это буквально на костях своих жертв. Художника определяет его материал, а материал определяет форму произведения.
Попытка Джека приблизиться к великому приводят к целой тонне размышлений на тему искусства и творчества. Если, почитав синопсис и посмотрев трейлер, вы надеетесь на кровавый триллер, то разочарование постигнет и вас, ибо зритель Ларса фон Триера знает, на что идет. Для Триера – это и наиболее личная картина, из которой вырисовывается его собственный творческий путь, испещренный лирическими отступлениями в стиле Марселя Пруста (подобная форма сюжета была и в предыдущем фильме режиссера – «Нимфоманка»).
Сюжет поделен на пять инцидентов, выбранных Джеком наугад. Инцидент – это акт убийства и акт творения. Что есть насилие в искусстве, как не первооснова всего? Античная трагедия завалена трупами, с живописных полотен на нас взирают сцены убийств, а первые рисунки, нарисованные в пещерах, изображают сцены охоты, что в своей степени тоже убийства. А Джек и занимается тем, что убивает и превращает это, в его определении, в произведение искусства. Зрителю, отчасти воспитанному на слэшерах с большим количеством трупов на единицу экранного времени или на веселом задоре Тарантино, отвечающим на вопрос зрителя: «Почему у Вас в фильмах столько крови?» – «Да потому, что это весело!», будет крайне неуютно при просмотре скандального третьего инцидента, где Джек устраивает охоту на целую семью. Можно сказать, что Триер намеренно вводит в фильм подобный заграничный шок-контент, чтобы зритель поносил его на чем свет стоит и обвинял во всех смертных грехах. Либо же для того чтобы отметить парадоксальность ситуации, что отрезание ножки у утенка вызывает у зрителей большее возмущение, чем убийства людей. Насилие на экране приелось настолько, что сочувствия почти не осталось.
Джек своими монологами пытается вывести искусство за пределы морали, объясняя тем, что оно божественно, и приводя в примеры поэму Блэйка о тигре и ягненке. Ягненок – это жертва, тогда как тигр – хищник. Задача ягненка – быть убитым и символизировать собой краткость и покорность. А суть человечества, которая регулируется нормами морали и религии – это подавлять в себе тигра и быть покорным ягненком/жертвой. Искусство так же погрязло в неких вариантах толерантности, политкорректности, что прежде чем что-то сказать или показать, нужно подумать о том, какой кирпич прилетит за это в голову. Джек утверждает, что нет никакого рая и ада – это одно и то же, и тело принадлежит аду, тогда как душа принадлежит раю, и высшая цель достигается человеком не до смерти, а после. Белое и черное – это суть одного и того же. Негатив пленки, как идеальная иллюстрация того, как из некоего сумбура и безобразия выходит на свет совершенство. Вспоминаются слова другого известного выдуманного маньяка – Ганнибала Лектора о том, что тиф и белые лебеди идут к нам из одного источника. Для Ларса фон Триера нет четких границ, он показывает парадоксы и неоднозначность, где нет четкого обозначения зла и добра. В негативе определяется подлинная сущность света – темный демонический свет; и где тут разница, если разницы больше и нет?
Но, надо сказать, что Джек – это ненадежный рассказчик. Он будет убедителен в своих доводах и возможностях как-то оправдать свои поступки. Вторить и противопоставлять ему будет Вердж – невидимый до самого конца собеседник Джека, а по сути, проводник в Ад (почти Вергилий из «Божественной комедии» Данте). Пять инцидентов плюс Катабазис – эпилог, сошествие в Ад, где Джек вполне может получить по заслугам вместе со своим создателем Ларсом фон Триером, который приговаривает самого себя к заточению. Искусство – это еще и боль. И страдание. И смерть. Самые великие произведения были скрыты в самых темных углах под сводами церквей, где были видны только Богу, а самое вкусное вино получается из полуразложившихся виноградин. Отрицая тигра и видя только ягненка, мы сами занимаемся расчленением и насилием, а гениальность часто граничит с безумием. Одно дело – это Гленн Гульд, пианист-виртуоз со странными простому человеку повадками, но играющего Баха так, как не играет никто другой. Другое дело, когда для своего творения нужно что-то разрушать или убивать. Триер в уста своего героя вкладывает мысли, что искусство многогранно и одно не может существовать без другого.
Формат, который выбрал Триер для своего фильма, позволяет ему запихнуть столько деталей и тем, что вычленить одну особую не получится. Здесь и размышления о славе, архитектуре, ценности икон и эстетике разложения. О творении вырастающего из разрушения, о морали и этике. Все, чем Триер пользовался ранее, находится в этом фильме. «Дом, которой построил Джек» – это творческий манифест, нежели чем хоррор/триллер о серийном убийце. Забудьте о Джеке, как о человеке – он инструмент, некая абстракция. Джек – это почти идея. Ларс фон Триер и как инженер, и как архитектор сочетает изящное и ужасное, прекрасное и безобразное, смешное и предельно серьезное, съемку ручной камеры в стиле «Догмы» и эстетическую камеру в стиле Тарковского. «Дом, который построил Джек» – это больше, чем фильм. Творцу, работающему с темными материями и пытающимся постоянно заглянуть за край дозволенного, фильм будет как никогда понятен. Потому фильмы Ларса фон Триера делят зрителей на два лагеря: из-за неоднозначности и сложности тем.
Триер постоянно стремится вырваться за пределы, прикоснуться к вечности и сродниться с великими мастерами прошлого. У него это не удается – лишь в той мере, в которой он остается Триером, а не Тарковским и Бергманом. Триер как никогда стал разговаривать со зрителем о личном, при этом не щадя его, и стремится согнать некий элемент своего альтер-эго в Ад (не зря же в титрах играет песня «Hit The Road Jack», в которой поется “Проваливай, Джек, и больше не возвращайся»). Триер устал: от славы, от своего образа, от вечной борьбы морали, этики. Ему хочется обычного разговора, как Джеку хочется поговорить с Вержем по пути в Ад. А всем людям искусства хочется наконец разобраться в том, есть ли границы дозволенного или можно все…
Егор ОКУНЕВ
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!