«Пахло немного подгнившими яблоками. Не всмятку испорченными. А так, с бочку, одним незначительным пятном. Вырежешь, и ешь, без затей! Никакого ущерба для здоровья, только для репутации если..
Скорее коричными, нежели штрифелем, например. Штрифель — яблоко зимнее. Крупное, мясистое, цельное нравом. Как боец среднего веса. Проживший, умеренно наполненную, спортивную карьеру. Нос и скулы заметно несимметричны, но общий вид. Соблюдён!..
Плод аромат имеет жёсткий, бескомпромиссный. Но и до февраля вылёживает так же, без паники и жалоб.
Коричное — нежное и деликатное. И в варенье сомнётся, размажется по стенкам медного таза. Собирай поварешкой, как время придёт по стерилизованным банкам разливать. И естся легко, с азартом. Сладко-кислое, сочное, отдающее прошедшим летом. И грядущими предзимьями. Райское яблочко, неудавшегося загула в молодость.
Ароматы «яблочных конфитюров» она знала и различала с детства. Три месяца поживи на деревенских харчах — пахать научишься. И дойка утренняя не испугает. Сад был при доме, так купили. Само строение — широкое и протяжённое. Террасы, веранды, хозпостройки. Всякая сметень, короче. К быту и житухе городского люда не нужная. Туда ставили велосипеды, садовые тачки, вёдра и инвентарь различный. Там же, в бельевых корзинах, до славного момента реализации хранились и яблочные урожаи. И тогда — с середины августа и до конца сентября — благоухало, вот теми самыми, ароматами. Чуть подпорченных, с круглого бока, яблоками. Но это — в основном — «полосатое» и прочие летние нелёжкие сорта. Коих насчитывалось в десятисоточном саду — штук семь, не менее. А лифляндское графенштейнское — то отдельным случаем грудилось в ящиках из прочных «досточек». И ждало отправки на сохран.
Дабы, зимой приезжать кататься на лыжах и справлять всяческие праздники. И жевать воодушевлённо фруктину, будто сейчас с ветки сорвалось. Да и в город везти по тряской, редко прочищенной грейдером, дороге.
Ещё. Тянуло свежо, не вязко. Палой листвой, что под ногами трескалась и стиралась в красноватый прах. Подхватывалась ветром — зюйд-зюйд-ост. И неслась впереди прохожих.. Недавними затяжными дождями. Набежали — да и застряли. Вот и жди лета, бабьего!. Акциями дворницкими — «зажги осенние костры». Особенно. Этот горьковатый уклад жизни. Не подпалишь — не вырастет!. Уставшими быть «горячими» пирожками. С ливером, капустой и — опять, -таки! — яблоками. Тётка, в плаще и бело-стиранном переднике, на углу аллей расхваливала — тоже, без энтузиазма — свой товар. Опиралась на короб, с пекарской продукцией. Тосковала глазами и мечтала «про Крым». Да и какой задор, какая «устная реклама»?! Если уж семь натикало, и «лета женского» — как своих ушей.
Запах рос и свивался. Растекался, слабел, прирастал новыми струями. Но в целом. Пахло осенью..»