Начало: Потеряла уважение к мужу
На одном из островов Ладожских шхер я оказалась случайно. Приехала в июне, чтобы пройти обряд очищения после развода, и осталась. Меня приютила молодая женщина по имени Марина. Я стала жить в её доме и помогать ей. Я не знала, надолго ли останусь. Просто мне не хотелось уезжать.
Боль от неудавшегося брака стала стихать, но покоя не наступало. Казалось, вот-вот что-то должно случиться.
Обычно мы чего-то боимся, но происходит с нами совсем другое. Так вышло и на этот раз.
Я нащупала уплотнение там, где его не должно было быть. Сначала я не испугалась.
Удивляюсь своей особенности – не замечать очевидное. Как можно пять лет жить с человеком и не распознать, что он – вор? Как можно два месяца трогать шишку в груди и не понимать, что это – рак?
Оказывается, можно. Наверное, это – защитная реакция: "Вдруг само рассосётся?". Как говаривала героиня моего любимого романа: "Я подумаю об этом завтра".
Наконец я поняла, что тянуть дальше нельзя.
– Марина, мне нужно в город на обследование, – сказала я. – Похоже, у меня неприятности.
– В смысле? – не поняла подруга.
– У меня опухоль в груди, и она растёт.
Никогда не забуду её глаз. Саму жизнь можно отдать за такой взгляд.
– Почему ты молчала? – морщась как от боли, спросила она.
– Думала, что это ерунда, – ответила я.
Соврала. Я понимала, что не ерунда. Просто мне нужно было время. Я знала, что Марина начнёт метаться и требовать от меня действий. А я была не готова принять произошедшее, мне хотелось продлить это лето.
– Я еду с тобой! – решительно заявила она.
– Да, конечно, – было ясно, что по-другому не будет.
***
Диагноз подтвердился. Я смотрела на снимок УЗИ. Тёмное, почти симметричное образование с неровными краями и белыми крапинками кальцинатов.
"Ах, вот ты какой, цветочек аленький!" – почему-то вспомнила я.
Всё, что было дальше, напоминало конвейер. Меня, как заготовку, поставили на транспортёр, и я стала двигаться через рабочие станции от начала к концу. Периодически я устраивала истерики на весь лечебный цех, потому что меня не устраивала скорость, с которой меня обрабатывали.
– Как приём через три недели?! – возмущалась я у регистратуры. – Да я уже умру к тому времени!
Бежала к зав. поликлиникой, рыдала и получала явку в тот же день.
– Как операция через месяц?! Да меня уже в живых не будет! – давилась я слезами в кабинете зав. хирургическим отделением.
И мне назначали операцию через три дня, я едва успевала собрать анализы.
Почему я вопила, когда попала на конвейер? Разве виноваты были эти уставшие люди с глазами, смотрящими в сторону?
Почему я раньше спокойно сидела два месяца на острове и гнала от себя мысль о страшном? А тут вдруг такое рвение!
Операция прошла удачно, мне вырезали то, чего во мне быть не должно. И я почувствовала облегчение.
Потом последовали долгие месяцы лечения. У меня щемило сердце и ломило кости. Меня тошнило, я падала, ползала и вставала. Плакала от бессилия и страха. У меня осыпались волосы, брови и ресницы, потом снова вырастали.
Марина была рядом. Сбривала с моей головы остатки волос, тёрла морковь, жарила сырники, выжимала соки и впитывала тот яд, который я выделяла. От этого мне становилось легче.
Наконец весь этот страшный сон остался позади. Марина вернулась на остров, а я решила задержаться в городе. У меня ещё были дела.
Часто слышу, что люди благодарны болезни. Говорят, что она их чему-то научила. Меня рак научил одному: постоянно думать о смерти. Хорошо ли это? Сомневаюсь.
Если бы я не столкнулась в жизни с болезнью, я была бы очень гордой и непримиримой, не чующей земли под ногами.
Болезнь низвергает. Кто я? Никто, кучка тлеющей плоти, которая станет прахом. Или душа всё-таки есть, и я бессмертна?
Может быть, мне стоит помириться с мужем? Но захочет ли он видеть меня теперь?
Продолжение: Мне хотелось, чтобы он попросил меня вернуться. Начало: Потеряла уважение к мужу. Предыдущая часть: Не помню своего детства_ Амнезия
Источником вдохновения для рассказа послужила картина художника Пола Келли:
