Ребята неодобрительно смотрели на вернувшегося из плена Елисеева. В той стычке с немцами мы прилично "нахлебались горя".
Потери тоже были, в них мы записали и Елисеева, но он, на всеобщее удивление, вернулся.
Хотя это и пленом-то нельзя было назвать. Партизан Елисеев отсутствовал всего двое суток.
- Как ты выбрался? - допытывался командир отряда Мирошников. - Просто так взяли и отпустили? Или сам бежал?
Последний вопрос он добавил со слышимым для всех недоверием в голосе.
Было понятно, что ни в одно из своих озвученных предположений, если их повторит Елисеев, он не поверит.
- Нет, - подтвердил его слова Елисеев. - Никто меня отпускать не собирался...врать не буду...
- Так не просто так вернулся? - доставая дрожащими руками из кармана кисет, произнес Мирошников.
- Не просто так, прав ты, Шура. Обманывать я никого не хочу, тем более, мы с тобой в строю больше года, вы мне все, как родные, - понуро опустив голову, прошептал Елисеев.
Еле слова я, стоявший в пяти метрах, еле успел расслышать. Уж слишком тихо он говорил.
- Немцы отпустили меня вот с чем, - правая рука Елисеева нырнула в карман, и через секунду он вынул маленький мешочек с белым порошком. Вот условие!
- Что это? - командир Мирошников впился глазами в товарища. - Что это, Костя?
- А ты не догадываешься? Цена-то за мою свободу не была бы низкой, - процедил сквозь зубы Елисеев.
Мирошников было раскрыл рот, чтобы высказать версию, но только беззвучно шевелил губами.
- Да, Шура, да, - опередил его Елисеев. - Хотели, чтобы я это в общий котел бросил...но не бывать этому...
Бросив пакетик на землю, Костя принялся втаптывать его со всей силы каблуком сапога.
Мирошников задумчиво кивал головой, обдумывая по пути, все ли рассказал Елисеев.
- Молодец! Хвалю! - наконец промолвил он и пожал Косте руку.
Я, стоявший неподалеку, решил вмешаться в разговор, потому как посчитал его незаконченным:
- А второй пакетик?
- Какой пакетик? - лицо Елисеева стало белее мела, было видно, что его мой вопрос застал врасплох.
- Ты что-то видел? - лицо командира исказила злоба.
- У него еще один такой пакетик в кармане, - безразлично ответил я.
Мирошников быстрыми шагами подошел к Елисееву и протянул руку:
- Отдай, Костя!
Елисеев дернулся, хотел что-то возразить, но одумался, осознав, что теперь оправдываться бесполезно.
- Что же это ты, Костя, бдительность нашу хотел усыпить и нас тоже? Немцам сдать надумал? Эх, ты...
- А как бы ты, Шура, поступил? - промямлил Елисеев.
- Но точно бы не так, - выругался Мирошников.
Вспомнив о том, что командир отряда не любил предателей, Елисеев с надеждой посмотрел на бывшего товарища:
- Прости, ведь мы товарищи. Я раз только оступился...ошибся, с кем не бывает...
Достав из кармана кисет, Мирошников медленно и молча скрутил папироску:
- А война, Костя, ошибок не прощает...