Однажды во сне Чехов увидел черного монаха. Увиденное так взволновало его, что он написал повесть, в которой создал один из самых ярких образов бесконечности. Обыкновенно человек берет из бесконечности фрагментики, их и рассматривает, пытаясь порой в части разглядеть целое. И очень редко у кого получается создать поистине космический образ. У Лермонтова получилось в "Выхожу один я на дорогу...". И у Чехова вот.
"Тысячу лет тому назад какой-то монах, одетый в черное, шел по пустыне, где-то в Сирии или Аравии... За несколько миль от того места, где он шел, рыбаки видели другого черного монаха, который медленно двигался по поверхности озера. Этот второй монах был мираж. /.../ От миража получился другой мираж, потом от другого третий, так что образ черного монаха стал без конца передаваться из одного слоя атмосферы в другой. Его видели то в Африке, то в Испании, то в Индии, то на Дальнем Севере... Наконец, он вышел из пределов земной атмосферы и теперь блуждает по всей вселенной, все никак не попадая в те условия, при которых он мог бы померкнуть. Быть может, его видят теперь где-нибудь на Марсе или на какой-нибудь звезде Южного Креста. /.../ ровно через тысячу лет после того, как монах шел по пустыне, мираж опять попадет в земную атмосферу и покажется людям. И будто бы эта тысяча лет уже на исходе..."
Образ монаха, строго и скорбно бредущего от звезды к звезде, поражает воображение и дает ощущение причастности, встроенности, общности с космосом. И как это психологически верно, что образ этот рождается у героя, страдающего шизофренией, т.е. у человека, свободного от формативного мышления.
