Кто нападает в науке? Ну, разумеется, старые, но недобрые норманисты, да и прочие русофобы. С ясной подачи спецслужб Запада и прочих вольных или невольных «агентов вляния». И это не фигура речи, а вполне себе обыденность наших дней.
И между прочим, не слишком этот «Запад» на своих присных тратится: вполне достаточно чуть пригреть нескольких «учёных», повысить их «научный уровень» в западных университетах через программы сотрудничества на каких-нибудь курсах, остальное они сделают сами, да ещё и на бюджетные деньги государства Российского — то есть уже за счёт нас с вами.
Директива о том, как относиться к «Велесовой книге», в России была спущена уже в 1993 году непосредственно из филиала ЦРУ, Института международных стратегических исследований (г. Вашингтон), махровым русофобом профессором политологии Уолтером Лакёром. Он в своей книге, посвёщенной политической ситуации в России уделил «Велесовой книге» специальную главу (Laqueur Walter. Black Hundred. USA, Vaschington, 1993; перевод на русский 1994).
Оперативно ответили спецслужбисты на первое издание 1992 года А. Асова «Велесовой книги» в России!
Оказывается, если верить Уолтеру Лакеру, главными идеологами нарождающегося «русского фашизма» являются С. Есенин вкупе с А. Пушкиным, а «священным писанием» признаётся непосредственно «Велесова книга». Содержание же сей «фальшивки», по Уолтеру Лакёру, исчерпывается рассказом о том как «Вещий Олег отмстил неразумным хазарам». По видимому, о древней русской истории господин Уолтер Лакёр знает только из сего куплета известной белогвардейской строевой песни, не подозревая ни о том, что этот текст взят из пушкинского стиха, ни о том, что сама «Велесова книга» повествует о временах более древних.
Итак, согласно директиве ЦРУ, «Велесова книга» в России — это фальшивка и «ужас-ужас», фашизм! С «фальшивкою», кстати в России тут же согласились и наши «нацики», в подавляющем большинстве; для них «священное писание», это, разумеется, «Майн Кампф», а не всякое старье и «бабушкины сказки».
А на Украине та же ЦРУ дала директиву прямо противоположную — там «Велесова книга» — это священное писание «украiнського народу». И посему первое же издание «Велесовой книги» в переводе на украинский Бориса Ивановича Яценко от 1995 года в качестве эпиграфа предварялось цитатой из американского президента Билла Клинтона: «Украiна е одiю з наймолодших демократiй, але найдревнiщих нацiй свiту».
Вот так вот! Открываешь «Велесову книгу» и... она начинается с цитаты из Билла Клинтона! Раньше тут, наверняка стоял бы Ленин или Маркс с Энгельсом. Сменилось начальство, сменились и цитаты.
Тогда же последователи Уолтера Лакёра явились и в России. Активнее всех в отечественной и зарубежной (израильской) академической печати в те годы выступал против «Велесовой книги» доктор исторических наук В.А. Шнирельман («Мифы неоязычества и “Книга Велеса”» (из кн. Russian Neopagan Myths ahd Antisemitism. Jerusalaem: ACTA №13, 1998).
Сей высокоучёный муж при советской власти занимался изучением «происхождения скотоводства», а в новое время перекинулся на борьбу с русским нацизмом и «язычеством». Особо яро накинулся он и на «Велесову книгу». А произошло это после того, как он два года стажировался... в Международном центре имени Вудрова Вильсона в Вашингтоне, где и сблизился с Уолтером Лакёром и, конечно, с его «боссом» Збигневым Бзежинским, и стал ярым проводником их идей у нас в области русской истории. Почему я не удивляюсь?
Вернувшись в Россию, В.А. Шнирельман и К0 организовали отделение Иерусалимского университета в Москве, также активно занялись проблемами межнациональных отношений в России (и особенно на Кавказе), не скрывая особо ни источников финансирования, ни целей своей «работы», мягко говоря далёкой от национальных интересов нашей страны (всё это они сами подробно освещают в своём интернетовском сайте).
Работа их не была безуспешною, судя по развивавшимся на Кавказе далее событиям... Прислушавшись к сим тектоническим шевелениям на Кавказе, и тоже вдруг связав их с вышедшей только что «Велесовой книгою» политолог С. Кургинян («Завтра» №51 (56)), в ужасе написал, что явление её сравнимо по масштабам катастрофы с нефтяными убытками, раз благодаря ей обозначилась кавказская прародина русов (а не только армян?). И явно тут, по Кургиняну, не обошлось без денег нефтяных мафий, иначе откуда такое и на нашу голову?
Нда, но тут Кургиняна, наверное, тоже Шнирельман попутал. Его работа, или его сподвижников. Но боже ж мой, какие только и кому тогда не приходили в голову идеи!
Сим «специалистам» и ныне следуют те, кто вчера порочил «Велесову книгу» как творение зарвавшихся белоэмигрантов будто бы создавших её для борьбы с коммунизмом и атеизмом. Ныне те же «учёные» нападают на неё, привлекая и псевдонаучные доводы, но уже под лозунгами новых хозяев, будто бы опасаясь того, что то ли коммунисты, то ли явившиеся неведомо откуда русские фашисты, возьмут её идеи на вооружение.
Сейчас, после украинского конфликта, можно с удовлетворением заявить: фашисты не взяли её на вооружение— «Велесова книга» слишком мудра для них, и слишком прославляет Русь; да даже и русским нацистам оказалось достаточно обычной фашистской пропаганды времён Второй мировой войны.
И потому, полагаю, что все эти писания суть не более чем провокация, а на самом деле они опасаются того, что идеи «Велесовой книги» о единой праистории всех славянских народов будут востребованы нашей государственной властью и рождающейся российской национальной идеологией.
* * *
А что там наши старые знакомые норманисты, давно уже резвящиеся на ниве нашей истории?
Как известно всем, в России эта теория утвердилась ещё в XVIII веке благодаря призванным на русскую службу немцам Фридриху Миллеру, Готлибу Байеру и Августу Шлецеру. Они и измыслили норманизм — псевдоучение, согласно коему только немцы и шведы и то с трудом, смогли привить культуру и государственность этим диким и вечно пьяным русским, катающимся на медведях под зарослями развесистой клюквы, а посему-де и теперь России следует во всем следовать указаниям мудрого Запада (теперь — «вашингтонского обкома»).
Против норманистов уже тогда выступил гениальный русский учёный и историк-славянофил М. В. Ломоносов. И не просто словами, а кое-кому и нос поломал! Ему же принадлежат слова об историческом труде Ф. Миллера, что тот описал русских: «столь убогим народом, каким ещё ни один самый подлый народ ни от какого историка не представлен…»
И эта борьба отнюдь не ушла в прошлое, продолжалась она и при советской власти, а ныне мы уже можем сказать, что все русофобские течения одержали сокрушительную (в том числе и для них самих) победу.
После ухода прежнего главы русской (советской) исторической науки, последовательного антинорманиста, академика Б. А. Рыбакова, — активными сторонниками норманизма оказались чуть не все нынешние, занимающие заметные высоты российские славяноведы, как историки, так и филологи.
Так, норманскую теорию и ныне отстаивает и И. Н. Данилевский, известный в основном благодаря телепрограммам (где он не гнушался поддерживать и фоменковцев, хотя в своих книгах их критиковал). Он же выступал в своём курсе лекций «Древняя Русь глазами современников и потомков (М. , 1998) как против М. В. Ломоносова, так и академика Б. А. Рыбакова.
К примеру, он писал, что именно «химии адьюнкту» М. В. Ломоносову «принадлежит сомнительная честь придания дискуссии о происхождении названия «русь» и этнической принадлежности первых русских князей определённого политического оттенка». Разумеется, согласно сему историку, никакой политики нет в том, что само слово «русь» по происхождению объявляется не русским, а немецким. Затем И.Н. Данилевский в той же монографии обрушивался с нападками и на «Велесову книгу». Подкрепляя их таким абсурдом, что уже ни в какую строку не лезет (хотя можно попробовать!).
Между прочим, следовал сей же схеме нападок и известный лингвист-норманист А. А. Зализняк. Так, в частности, он заявлял: «Безусловно установленный фактом можно считать, что в IX–X веках термином «русь», или по-гречески «рос», называли скандинавов или норманнов». И согласно мнению А. А. Зализняка, «Велесова книга» поддельна именно потому, что в ней русами или русичами названы именно русы, а не норманны и варяги («О Велесовой книге», М., 2008).
О подобных резких высказываниях наших норманистов академик Б. А. Рыбаков в своё время отзывался так: «Теории здесь нет; гипотезой это тоже нельзя назвать, так как преподносились эти выводы не как один из возможных вариантов, а совершенно безапелляционно, как явная и не требующая доказательств аксиома» (Б. А. Рыбаков, «Киевская Русь и русские княжества XII–XIII веков», М. , «Наука», 1982).
Между прочим, недавно и президент России Владимир Путин прямо, на личной встрече, указал историкам на заблуждения норманизма. Хватит!
Однако кому было дано указание?.. Кто там ныне «толпится у трона»? Да всё те же А. Петров, И. Данилевский, А. Зализняк и прочие... Будут ли они перековываться в атинорманистов в новые времена — кто знает? И как быть с тем, что они уже наворотили? Преданность «начальству» — это иногда хорошо для карьеры, но много ли она стоит по сути?
Ныне, не оставив камня на камне от русской истории, разгромив патриотический лагерь в исторической науке, норманисты, и примкнувшие к ним византисты и хазароведы, по сути, лишились самого предмета изучения — русской истории.
И кому ныне доверен руль в отечественной славистике? Каковы моральные качества рулевых, научная добросовестность и вообще квалификация?
Расскажем и об этом. Известно, что самый титулованный противник «Велесовой книги» А.А. Зализняк, «копипастил» аргументы О.В.Творогова (а тот в свою очередь аргументы С. Лесного) в своей критике «Велесовой книги». и никто из них особо не утруждался ссылками на предшественников.
Точно так аргументы И. Данилевского присваивал без ссылки на источник и кандидат исторических наук Андрей Петров. речь идёт о статье «Иже херувимы» («Родина», №6, 2002).
О как! Оказывается плагиатом промышляют не только как бы велесоведы, но и противники «дощечек» заимствовали друг у друга без зазрения совести. Согласитесь, чем-то они очень похожи, до неразличения. Ну да это пусть будет на их «научной» совести.
По тому же Андрею Петрову (и Игорю Данилевскому): «текст («Велесовой книги») представляет собой очаровательную абракадабру, в котором каждый читатель может прочесть абсолютно разные фразы». И они оба (слово в слово) приводят одни и те же «разоблачительные примеры», три разные перевода как будто бы одного текста «дощечек». Смотрите, мол: переводы разные!
Тут бы, конечно, можно было бы и подобрать соответствующие примеры из как бы переводов, ибо наши горе-переводчики сему выводу могли бы и поспособствовать. Но критики «Велесовой книги» даже в сих добровольных «помощниках» не нуждались. Зачем мудрить, разбираться в переводах? Всё решается грубее: бери что попало и называй как попало, никому ни до чего нет дела!
И заметим тут: к приведённому ими древнему тексту (дощечка II 7 a по нумерации Куренкова) имеет отношение только приведённый ими же перевод Б. Ребиндера, другие переводы относятся к совершенно другим древним текстам. А ведь это ни что иное, как намеренная подтасовка. А попросту обман читателя! За кого они нас, да и всё научное сообщество, держат?
И выходит, что А. Петров, вслед за И.Н. Данилевским подложил первые попавшиеся под руку тексты — мол, и так сойдёт, что-нибудь да пристанет!
Заметим также, что приведённая «расшифровка С. Лесного», на самом деле является переводом не только другого текста (дощечка I 4 б), но и другого переводчика А. Куренкова. Также совершенно иной, третий (дощечка I 3 a) текст поэтически перекладывал поэт Игорь Кобзев. Что ж тут удивляться тому, что эти тексты содержат «абсолютно разные фразы».
И получается так, что А. Петров всего лишь бездумно повторял слова И. Данилевского. И это говорит о том, что он саму «Велесову книгу» не читал и не изучал, да и вообще не в курсе дела. Но при этом полагает, что «общего мнения научного сообщества» (в лице Игоря Данилевского) достаточно, чтобы включиться в компанию по дискредитации памятника. Ату! Идёт охота!
По мнению А. Петрова, все мы — смотри выше имена ведущих славяноведов мира, докторов наук, заведующих кафедрами и т.д. — ничего не смыслим в древнеславянском языке, и напоминаем ему режиссера Якина из фильма «Иван Васильевич меняет профессию», который из всего старославянского языка смог припомнить фразу «иже херувимы». Плохо, однако, учился у вышеперечисленных учёных А. Петров, если пошёл против них и решился на подобный пасквиль. Уверен, что и ему, как и вышеупомянутому Ивану Васильевичу, давно уже пора менять свою профессию.
Приводил он, вслед за Данилевским и прочими уже набившие оскомину примеры из статей Л.П. Жуковской и в упор не видит то, что ещё в советское время Б. Яценко, и ещё более полно А. Асов ответили на эту статью и превратили аргументы «против» в аргументы «за». Ну, не видят это товарищи норманисты, слепота внезапная нападает, что тут поделать!
Заявляли они и то, что якобы Миролюбов (или там Куренков) создавали свои дощечки по образу берестяных грамот. И на это сто раз было отвечено во многих публикациях А. Асова (См., например, главу об этом в «Тайнах русского язычества», любое издание).
А. Петров также заявлял, что первая публикация древних текстов из дощечек «Велесовой книги» была осуществлена в 1957, а на самом деле это было в январском номере 1954 года. И это непреложный факт, против коего могут что-то сказать лишь приверженцы «новой хронологии». Не является ли А. Петров их тайным сторонником?
Ну а какие важные открытия были сделаны в 1951 году, которым по мнению Андрея Петрова будто бы следовали первые велесоведы? К сведению сего «правдоискателя», в 1951 году было найдено только 10 первых берестяных грамот XIV-XV веков. И по нескольким строчкам, написанным вполне в духе известных документов того времени, ничего нового в языке открыто не было.
Ничего! Ими при всём желании не мог бы воспользоваться даже такой «полуграмотый, но упорный в своём заблуждении» историк, как Андрей Петров, живи он тогда и воспылай этой своей идеей.
В последующие годы, действительно, нашими археологами было откопано несколько старых берестяных грамот XI века. Первое краткое сообщение об этих грамотах, и об особенностях их языка, было сделано их первооткрывателем академиком А.В. Арциховским в журнале «Вопросы истории» № 3, за 1954 год. И только в конце 1954 года вышло первое относительно обширное его исследование старых берестяных грамот.
Итак, даже первые и мало кому известные научные публикации об особенностях языка новгородских берестяных грамот, относящихся к XI веку, вышли после публикации первых текстов «Велесовой книги». Не наоборот!
И причём важнейшие открытия были сделаны много позже, даже сейчас, в 2000 году, когда впервые в Новгороде были найдены именно «дощечки» «Новгородской псалтири» X века. И на этих дощечках впервые замечена та самая линия над буквами, которая есть в дощечках «Велесовой книги».
И тут следует отметить, что Миролюбов о существовании берестяных грамот вообще узнал много лет спустя! Я уж не говорю о том, что есть множество архивных документов (копий дощечек) 20-х годов, датировка коих также не представляет труда.
Какие же соответствия языка берестяных грамот и дощечек были отмечены уже первыми палеографами? Приведу, вслед за А. Асовым, два самых ярких примера.
1) Замена знака Ъ на О при передаче звука «ы» (обычное написание ЪI, а древнейшее ОI).
Впервые такую подмену в берестяных грамотах заметил А.В. Арциховский в своей монографии, вышедшей во второй половине 1954 года.
Однако, в февральском 1954 года номере «Жар-птицы», вышедшем, как видим, за полгода до работы А.В. Арциховского, приведён значительный отрывок из «Велесовой книги», в том числе там можно прочесть: «НАЛЕЗЕ НА НОI». То есть отмечено то самое языковое явление, ставшее известным в науке лишь после нахождения соответствующей грамоты и публикации о ней А.В. Арциховского.
2) При изучении написания букв в известных фотографиях «Велесова книга» учёными (например, палеографом Л.П. Жуковской), было отмечено, что буква Щ в некоторых случаях «размещена в строке, что присуще наиболее древним почеркам кириллицы».
Подобное расположение и начертание этой буквы для древнейшего новгородского по происхождению документа впервые было отмечено только в берестяной грамоте № 78, опубликованной и исследованной во второй половине 1954 года в монографии А.В. Арциховского. В этой работе А.В. Арциховским и М.Н. Тихомировым впервые указан этот признак, как датирующий новгородские документы временем ранее XI века по сравнению с надписью на корчаге из Гнёздова и надписью царя Самуила.
Тексты дощечек стали в «Жар-птице» публиковаться ранее этого срока, именно с января 1954. А имеющиеся в архивах письма Миролюбова с описанием особенностей начертания этой буквы относятся ещё к ноябрю 1953 года. За год до публикации А.В. Арциховского.
И стоит ли удивляться в таком случае, что замечательный учёный, открыватель берестяных грамот, академик А.В. Арциховский публично признавал подлинность текстов «Велесовой книги». В отличие от историка Андрея Петрова, вовсе не являющегося берестологом.
Потому и Лидия Петровна Жуковская тогда, в 1960 году, выступила со статьёй, которую поныне многие велесоведы, в том числе и Б. Яценко, причисляют скорее в актив защитников подлинности памятника. Но тогда, к сожалению, под прессом обстоятельств ей пришлось скрыть свой вывод о подлинности «Велесовой книги» рядом абсурдных замечаний, противоречащих её же собственным открытиям в берестологии. Иначе было тогда нельзя, она бы лишилась работы и средств существования.
И грех её за это осуждать. Она сама себя за это судила. И именно поэтому она рассказывала о причине этих своих поступков, о давлении спецслужб, на своём публичном выступлении на вечере в Доме Учёных, о чём сообщалось и в печати.
Также лично А. Асову в присутствии сотрудников Отдела Рукописей РГБ (и, между прочим, в присутствии лично А. Петрова!) говорила о своём разговоре с её исповедником, священником храма, расположенным в здании РГБ им. Ленина. Священник храма отпустил ей этот грех, поскольку она так «боролась против язычества».
Но простила ли она сама себя? Судя по тому, что она ни от кого не скрывала ни давления спецслужб, ни иных сложных обстоятельств своей жизни, совесть её мучила, в отличие от А. Петрова, бестактно называющего эти её слова «сплетней».
Вопросы веры и вопросы совести — тонкая материя. И очень жаль, что вера вмешивается в решение проблем чисто научных. Ведь «Велесовой книгою» занимаются люди самых разных взглядов. И вызывает большое сожаление, когда даётся слово воинствующему невежеству, какими бы взглядами оно не прикрывалось, пусть и «рационалистическими».
Но нам не привыкать выслушивать абсурдные заявления из стана наших противников. Ведь в сущности, иных откликов мы по сию пору и не имеем.
В академической печати (в очередной раз в книге «Что думают учёные о «Велесовой книге»?»), например, уже заявлялось, что не существует ни имения Задонских в Великом Бурлуке, ни самого рода Задонских, в библиотеке которых была найдена «Велесова книга». И это при том, что достаточно посмотреть на географическую карту, чтобы убедиться в обратном. И достаточно позвонить по телефону в этот самый Великий Бурлук, чтобы связаться с музеем, находящимся в этом «несуществующем» по мнению нашей науки имении.
Полагаю, однако, что в советские времена эти заявления и делались с таким расчётом, чтобы показать их вынужденность. А сейчас?
Заявлялось также (полонистом Г. Беляковой1) и о том, что деникинский офицер А. Изенбек не мог найти дощечки «Велесовой книги» на Украине в 1919 году, поскольку якобы был в это время в Бухаре. А между тем, существует в Центральном архиве Советской армии документ (приказ полковнику Марковского дивизиона А. Изенбеку), опровергающий эту выдумку. И он теперь и уже не один раз опубликован (см. «Тайны “Велесовой книги”»).
Ещё более изумляет сама тональность выступлений наших противников. Ни чуть не стесняясь, нас обвиняют не только «во лжи», как это сделал А. Петров, но и в «фашизме», и даже «людоедстве», как это делал непосредственный начальник означенного историка, когда он работал в Отделе Рукописей РГБ, палеограф И.В. Левочкин в статье в газете «Солидарность»(№3, 1995).
А ведь тот же И.В. Лёвочкин вначале даже дал сугубо положительную рецензию на второе издание «Велесовой книги»! (См. его отзыв на официальном бланке РГБ, опубликованный в книге «“Велесова книга” и всё, всё, всё», М., 2016, с.53.)Там есть, например, такие слова: «”Велесова книга”, подготовленная А. Асовым, является научным трудом, необходимым для специалистов, занимающихся изучением культуры и истории Древней Руси...» И т.д.
Когда же началась шумиха вокруг этого издания, И.В. Лёвочкин, оценив расклад сил, решил очевидно сделать имя уже на борьбе «Велесовой книгою». И в самом деле после выступления в газете «Солидарность» он пошёл на повышение.
Любопытно, что его совместное выступление с журналистом, имевшим уголовную кличку И. Фокс (помните кличку уголовника из «Места встречи изменить нельзя»?), было помещено на той же полосе, что и сатира на сатанистов в нашей политике и культуре (статья «Введение в козловедение»: как говорится, а за «козла» ответите!). А в самой статье помещалась карикатура на А. Асова, размахивающего дощечкой перед гитлеровцами...Что чуть не привело к судебному разбирательству: газете пришлось публично извиняться в следующем номере.
Со стороны же А. Асова такие выступления ничем не были спровоцированы, ведь лишние скандалы не служат во благо делу.
В монографии «Что думают учёные о “Велесовой книге”» (М., 2004), эту давнюю историю вновь вспомнили. И нанесли вновь прямое оскорбление А. Асову, будто эту первую положительную рецензию он сам и сочинил.
К счастью, эта положительная рецензия сохранилась до сего дня. Это официальный документ, с подписями и печатями Российской государственной библиотеки, и его можно предоставить любому желающему, выставлен он и в «Музеуме» и опубликован факсимиле.
Думаю теперь, за прошествием времени, — нужно вновь вводить в оборот ту рецензию и забыть явно вынужденные дальнейшие высказывания И.В. Лёвочкина на публике. Явно же на человека надавили и пригрозили чем-то для него крайне важным (должностью?), так что ему пришлось пойти на сделку со своей научной совестью. Если таковая, конечно, у него была...
А ведь никто не хотел подставлять Ивана Васильевича, и эта рецензия не так уж была и нужна, книгу бы и так напечатали. Просто на тот момент были с ним хорошие деловые отношения в рамках Российского Исторического общества.
Именно с этого момента, после этой статьи, А. Асов стал осознавать, насколько отравлено сообщество российских историков, насколько оно подвержено внешним политическим влияниям, насколько верхушка его по сути русофобская, антинациональная.
И он понял, что та сказка, гревшая сердце с детства и заставлявшая его заниматься краеведением, историей родного края, отечества, не имеет к ним никакого отношения. С этих пор, с 1995 года, он никогда сам по своей инициативе не шёл на контакт с историками (только изредка и с опаской, когда они сами приглашали), вышел он и из Российского Исторического общества.
Основным его делом с тех пор стала литература, фэнтези, иллюстрирование сказок и мифов, а история и филология — это только понемногу угасающая работа в отделе славянской истории журнала. После закрытия отдела, завершилась и эта работа.
Сделано, конечно, было многое — без внешней помощи, при яростном сопротивлении тех, кто должен был бы поддерживать эту работу. И потому накопилось слишком много негатива к сему миру...
«Этот мир — историческое сообщество — будет разрушен, как Карфаген, — не раз с тех пор горько шутил Александр Асов. — Он разрушится сам, без чьей либо помощи. Не может долго существовать сообщество, столь люто ненавидящее тот предмет, коим занято...»
Последствия того конфликта отдаются и ныне. Наветы из монографии 2004 года ( в том числе и инициированные И.В. Левочкиным и затем О.В. Твороговым) теперь широко разошлись по научному сообществу, «вдалбливаются» и новому поколению студентов.
Всё это попало уже и в Википедию, где многомиллионный читатель. А там эта тема вообще перекочевала к неким флоридским (американским) модераторам, занимающимся фашизмом и холокостом.
И теперь в Википедии от любого зашедшего на сайт любой навет на имя А. Асова (в основном, от неоязычников) принимается, а сто раз подтверждённые факты, — нет или с большим скрипом. Клевета, имеющая вид некого «научного мнения», обретает респектабельный вид, и противостоять сему крайне сложно, да и время занимает столько, что нужно бы нанимать отдельного человека, чтобы заниматься борьбою ещё и с этим.
Да ещё и наше телевидение «поддаёт жару», спекулируя на теме «язычество и фашизм» и как-то раз даже показавшего якобы «документальные кадры», как фашистские бонзы молились Перуну по дощечкам «Велесовой книги» на Нюренбергском процессе, что конечно повергло нас в шок, но ведь кое-кто сему и поверил («Я это видел по телевизору!», как заявил главный герой фильма «Хвост виляет собакой»).
Вот так, человек, всю жизнь посвятивший истории, в том числе и истории Второй мировой войны, и так идеологически боровшийся с фашизмом, единым махом, с подачи каких-то неведомых чертей, напугавших И.В. Левочкина и уволивших Ю.К. Бегунова из Пушкинского дома, а затем и с подачи неких флоридских мальчиков, вообще ни в чём не разбирающихся, но следующих указаниям забугорных «органов», вдруг был объявлен национал-экстремистом. И попробуй теперь от этого отмажься!
Впрочем, тут следует сказать, что И.В. Лёвочкин был не первым, кто в российской (советской) академической науке напал на «Велесову книгу».
Первым был, разумеется Олег Викторович Творогов, известнейший у нас источниковед и «слововед», автор многих работ по древнерусской литературе и прочая, прочая, прочая...
Тут, кстати, можно и не иронизировать, в прошлом заслуги у Олега Викторовича Творогова — были. Провал и дискредитация научного имени случились вначале именно из-за его отношения к «Велесовой книге», а затем из-за перемены его отношения к «Слову о полку Игореве» (он поддержал псевдотеорию А.А. Зимина о подделке памятника, стал ответственным редактором его книги, предварил её вступлением и пр.).
А против «Велесовой книги» он выступил ещё в советское время, когда, по собственному заявлению О.В. Творогова: «текст ВК рассматривался в некоторых академических инстанциях как идеологически опасный и не подлежащий широкому распространению...» (Что думают учёные о «Велесовой книге»? М., 2004. с. 7). Замечу сразу: в «академических инстанциях», а не в политическом руководстве страны, пришли к мнению о идеологической опасности «Велесовой книги». Это была обычная перестраховка чиновников, выслуживавшихся перед начальством и бегущих «впереди паровоза». Как же! Текст напечатан белоэмигрантами! Ужас-ужас!
И первые отзывы О.В. Творогова о «Велесовой книге» в массовой печати тогда вообще напоминали прокламации со стороны «правоверного» большевика-неофита.
Ведь незадолго до этого он был принят в ряды КПСС, что было воспринято в Пушкинском доме, как «исторический момент» и привело, по выражению его биографа А.А. Алексеева, к «умиротворению» пылавших там страстей. Особенно, потому что «его работам всегда был присущ “строгий позитивизм”, в них не было и нет места “квасному патриотизму”, облюбовавшему Древнюю Русь, как удобное седалище» («К юбилею учёного». Русская литература, 1998, №4).
И посему зарубежные издатели «Велесовой книги» О.В. Твороговым объявлялись не больше не меньше, как «носителями и пропагандистами враждебной нам (советским людям) идеологической концепции».
И тут же заявлялось: «В истории нашей Родины и населяющих её народов достаточно славных страниц, нам незачем приукрашивать своё прошлое, преступно его искажать. Поэтому особенно огорчительно, что в некоторых статьях, посвящённых «Велесовой книге», дилетантские измышления Миролюбова и Лесного противопоставлялись нашей науке, ей предъявлялись упрёки в предвзятости, чрезмерном скептицизме и даже отсутствии патриотизма. История «Велесовой книги» должна послужить уроком всем тем, кто в погоне за сенсацией способен пренебречь элементарными принципами научного познания, кто упускает из виду нерасторжимую связь науки и идеологии». (О.В. Творогов. «Что стоит за “Влесовой книгой”?». Литературная газета, 16 июля 1986).
Замечу, что в недавнем своём «наезде» на «Велесову книгу» Олег Викторович повторяет близко к тексту те свои речи, но тон уже не тот, нет того запала, это уже не «кавалеристская атака» в будёновке со звездою:
«Право же, история нашего народа и богатства отечественной культуры — достаточный повод для национальной гордости, и незачем создавать мифы, которые будут осмеяны и забыты...»
И кстати, тут он прав: эта сентенция направлена против фантасмагорий гипнотизёра В. Кандыбы о «тонкотелых людях орусах», которые восемнадцать миллионов лет назад произошли «от отца Ория», а потом, соединившись с арханотропами, «превратились в полнотелых людей, образовав народ Русов»... Тут не поспоришь! Плохо только то, что сей наезд был направлен и против замечательного историка и велесоведа Петра Золина, выступившего с Кандыбой под одной обложкой, но к сей фразе не имеющий отношения.
Не будем здесь подробно анализировать дальнейшие опусы О. В. Творогова, благо критика их многократно издавалась и «дошла» до адресата (см. например любое издание «Тайн “Влесовой книги”», или последнее издание самого памятника 2015 года).
Сосредоточимся на некоторых моментах его выступления в монографии «Что думают учёные о “Влесовой книге”»?
Общий тон монографии: главная крамола защитников памятника — якобы имеющийся коммерческий успех наших публикаций (прежде всего моих). Это не совсем так, мы все работаем и занимаемся изданием памятников, монографий за счёт личного времени.
Конечно, на зарплату учёного теперь трудно выжить, но уж в этом-то мы не виноваты совершенно. И это не повод огрызаться на сам предмет, коим вы заняты, участвовать в компаниях по дискредитации «Слова о полку Игореве» к примеру.
И если уж начистоту — нам труднее, нам государство не платит вообще, у нас нет и научных грантов, у нас есть только ответственность перед родной историей и культурой, которой мы бескорыстно служим.
Но, впрочем, статья в данной монографии, кроме ряда новых мелких нападок и новых подтасовок, да и обиженного: за что? Содержит и интересные замечания. Так О.В. Творогов ставит себе в заслугу публикацию копии памятника в научном сборнике ТОДРЛ и даже сожалеет, что не удалось эту публикацию сделать отдельным изданием. С благодарностью он вспоминает переписку с некоторыми защитниками подлинности памятника, которые с ним не воевали. Уже одно это является пусть и косвенным, но всё же неожиданным признанием важности памятника с его стороны. Разве можно было бы гордиться публикацией подделки?
Нужно только идти до конца и признать то, что приходилось в той обстановке играть по установленным правилам. Поймём и простим! Всё же Олег Викторович не просто воевал против дощечек, но и работал.
Несколько иную реакцию вызывают работы его сотрудника лингвиста А.А. Алексеева. В сборнике мы находим краткие и непоследовательные попытки покритиковать, но и одновременно исправить перевод А. Асова со стороны этого учёного.
Если уж встал в ряды антивлесоведов, то зачем исправлять перевод? Или это завуалированное предложение сотрудничества? Эта уже вторая попытка «помочь переводу» показывает только одно: человек владеет на некотором уровне старославянским языком, но к сожалению «плавает» в вопросах истории языка. Впрочем, возможно, это от поверхностного подхода к предмету.
Даже если у нас появится возможность привлечь к разбору спорных мест в переводе этого памятника новых специалистов, вряд ли это будет А.А. Алексеев. И не из-за ошибок лингвистических, они исправимы. А из-за того, что этот учёный при разборе памятника высказался по вопросам философским с позиций неоязыческих. «Велесова книга» по А.А. Алексееву слишком благостна, как «хор гимназисток», т.е. там нет кровавых жертвоприношений и т.п. Так он по сути обратился за союзом к противникам «Велесовой книги» из лагеря неоязычников, среди коих, между прочим, немало и откровенных сатанистов; ведь они тем же недовольны.
Что ж, а правда этому милому и респектабельному, на первый взгляд, джентельмену захотелось таких союзников? Или он и в самом деле не понимает, что «Велесова книга» к сатанизму имеет такое же отношение, как русские сказки и былины к фашизму? То есть никакого!
В этом отношении даже позитивистская и атеистическая позиция «бывшего большевика» О.В. Творогова более симпатична и понятна.
Вполне можно принять и то, что О.В. Творогов не смог «переварить» заход «Гамаюновых песен» в издании «Русские Веды» (1992), где А.Асовым говорится о слушании песен птицы Гамаюн (между прочим, вслед за В. Высоцким: «То мне птица Гамаюн надежду подаёт»), и о том, что он при работе над песнями чувствовал себя древним волхвом Бусом Кресенем — тогда в этой роли он снялся в научно-популярном фильме «Внуки Дажьбога» (Центрнаучфильм, 1992, режиссёр Сарандук).
Для издания поэтического сборника это было вполне обоснованно (да и в то время ещё не было известно ни политических волхвов типа Доброслава, ни сектантов инглингов). В некоторых последующих изданиях этот как бы псевдоним (а на самом деле роль) уже поставлен не им, а издателями, ухватившимися за «бренд».
Да и к «Велесовой книге» сей «бренд» не имеет, и никогда не имел отношения, ибо по традиции «Велесову книгу» создал волхв Ягайло Ган (Бус Ладень). А Бус Кресень, он же и Асгаст Сварожич именованый Масбус, он же в Индии риши Асгастья, — это легендарный, древний автор «Книги Коляды», которую ныне собрал из осколков и отреставрировал А. Асов.
Конечно, издатели ставили его на обложку и в выходных данных двух первых изданий несколько нелепо. Но пока за сей «бренд» не ухватились наши «нацики» — это было терпимо, даже несмотря на реакцию Творогова и К0. Теперь же — совсем нет.
Ну что ж поделаешь, Олегу Викторовичу всегда было трудно провести границу между литературой (в данном случае поэзией) и монографией.
Приводил Олег Викторович и размышления А. Асова о том, что к копии Миролюбова и его рассказу нужно относиться критически. В первоначальном периоде работы над памятником неизбежен критический подход. Сейчас А. Асов думает иначе, многие поставленные тогда вопросы разрешены.
Неожиданно Олег Викторович признал, что мимо его глаз прошла публикация о Велесовой книге А.Л. Монгайта, и о ней он узнал только из монографии А. Асова. Нда... «слона то я и не заметил», ведь в отличие от иных тиражи статей А.Л. Монгайта перевалили за пять миллионов. Ну что ж, бывает.
Признание прошлых ошибок — нормально для учёного; не ошибается тот, кто не работает. Это можно поставить и в заслугу. Но тут же Олег Викторович критикует Асова за то, что он якобы не отвечал на критику В.П. Козлова, И.Н. Данилевского, А.А. Алексеева и других, а это вовсе не так.
На их статьи А.Асов отвечал, но конечно не во всех изданиях подряд. Эти работы опять-таки прошли мимо глаз Олега Викторовича.
Чтобы не показалось, что союзников у него в сей борьбе ныне всего-то трое, и не слишком авторитетных учёных Олег Викторович добавил ещё с десяток фамилий: студентов, младших сотрудников, да и просто дилетантов, даже не имеющих соответствующего образования! Вот уж противники!
Молчание же «мэтров» нашей индоевропеистики и славистики, таких как В.Иванов и В. Топоров и прочих, он инерпретирует, как презрительное по отношению к «Велесовой книге».
А что нам мешает это молчание толковать противоположным образом? Может быть, они не хотят поддерживать именно вас?
Да и на такого рода, отнюдь не глупых людях, слишком много ответственности, они и возглавляемые ими институты, отделы и прочее слишком зависимы от государственной бюрократии, чтобы рисковать в новой для них области. И у всех на слуху, как поступили в аналогичном случае с Ю. К. Бегуновым. Его ведь затравили и уволили из Пушкинского дома!
Сделал Олег Викторович и попытку вбить клин между велесоведами, вспомнив публикации Г. Грицкова... инженера Мосводоканала, написавшего пару статей по теме двадцать лет назад.
Ну, да ведь тут и стараться не нужно. Единогласия среди велесоведов и впрямь нет. О чём уже было выше сказано: дилетантов, эпигонов, плагиаторов тут как мух на варенье... Но здесь поражает не это, а уровень дискуссии: доктор наук против по сути водопроводчика!.. Очень интересно! И смешно.
Особо следует подчеркнуть главную итоговую мысль О.В. Творогова. Вот она: «Подведём итог... На мой взгляд, защитникам ВК не удалось доказать её подлинность. Главным препятствием является не содержание ВК... а прежде всего её язык... Асов прав: из этого (якобы имеющихся противоречий и проговорок Ю.П. Миролюбова) ещё не следует вывод о «поддельности» памятника...» Таким образом Олег Викторович снял чуть не все свои прежние претензии, даже запретил переиздавать в сборнике свою работу из ТОДРЛ. То есть по существу принял критику, и это больше, чем можно было ожидать.
И таким образом ответственность за признание (или не признание) памятника он сложил со своих плеч на плечи лингвиста А.А. Алексеева, который как будто продолжил дело покойной Л.П. Жуковской.
Уже со мнением покойной Л.П. Жуковской — единственным специалистом во всей этой компании — всё не так просто, о чём уже было сказано. Краткие же замечания А.А. Алексеева так и вовсе не имеют значения.
Осознав, что борьба «официальной» как бы науки против «Велесовой книги» никак не сказывается на изданиях памятника и на интересе к нему во всех слоях общества, в том числе и в научной среде, противники в 2008 году нанесли очередной удар
Был рекрутирован на борьбу известный лингвист-норманист А.А. Зализняк.Тут следует сказать несколько слов о нём, ибо многие, в том числе и славяноведы, полагают, что это крупнейший берестолог, специалист по «Слову о полку Игореве», доказавший его подлинность. Спустя 200 лет после открытия! Он всё-таки доказал это точно, как теорему!
А.А. Зализняк был обласкан властью и премиями (Солженицинской приемией и Государственой премией РФ) и т.п.) Но глянем на это непредвзято. Во-первых, что касается квалификации. А. А. Зализняк — выпускник романо-германского отделения филфака МГУ (1958 года).
И до 50 лет область его деятельности была далека от проблем языка древних славян. Он учился также структурализму в Сорбоне у Андре Мартине (что, кстати, загадочно и необычно для советского студента тех лет ). Затем преподавал в Прованском, Парижском и Женевском университетах, и тоже отнюдь не берестологию. Отсюда, кстати, и происходят его норманистские взгляды в области истории. Это типичный западно-европейский учёный, и он француз более, чем русский (со знаменитой украинской, гайдамакской, однако, фамилией).
Затем, вдруг, он резко поменял область приложения сил и стал, при поддержке наших либеральных СМИ, самым известным берестологом и специалистом по старославянскому языку. И могу сразу сказать, что успехи на новом для него поприще, столь далёком от прежних занятий, мало впечатляют. Его работы этого периода пестрят ошибками, оговорками и просто наукообразием. А что касается брошюры с «доказательством» подлинности «Слова...», то есть и те, и их немало, кто разглядел в сей работе прямо противоположное заявленному.
Как-то слышал передачу на «Эхе Москвы» — там всё поняли адекватно: уже постановка вопроса о подлинности памятника спустя 200 лет после его включения в число важнейших источников культуры России, скандальна. А разве-де есть сомнения?
Аргументы «за» так себе. К анализу «Слова...» применяется некий лингвистико-математический метод, который и не ставит целью доказать подлинность памятника, а только определить вероятность оного.
По существу, вывод из сего «исследования»: памятник скорее подлинный, чем нет, но якобы ничего нельзя утверждать однозначно — в науке-де нет однозначных решений. Утверждение сие можно легко сформулировать и менее дипломатично: есть и вероятность того, что «Слово...» — подделка.
А самый главный аргумент «за» таков: вот-де и сам американский лингвист Якобсон в 1943 году разделял мнение о подлинности памятника! Ну да, в 1943 году, во время войны разделял, тогда вообще США и СССР воевали вместе против фашизма, и могло ли быть иначе? А теперь, раз холодная война, то всё наоборот? И это — наука?
Лингвистические аргументы А.А. Зализняка «против» «Велесовой книги» уже разобраны А. Асовым и в книгах и в интернете (в его живом журнале), посему здесь обойдём эту тему стороной.
В основном его аргументы являются весьма поверхностным рефератом аргументов О.В. Творогова (заимствованных по большей части из критики велесоведа С. Лесного). Прочитал, пересказал и позубоскалил (тоже «косит» под М.Н. Задорнова, но не слишком удачно).
Впрочем, есть в его аргументах немного и лингвистики. В самом деле есть, за что его безусловно следует поблагодарить. Ведь это уже то, с чем можно работать! Всё-таки это уже — наука. Если есть время, можно и поспорить, даже поговорить на одном языке. Но уже не здесь. В интеренте, где высказался и сам А. А. Зализняк, ответ на сие тоже лежит там.
Отметим здесь лишь то, что примеры особенностей языка памятника, выделенные Зализняком, как невозможные с лингвистической точки зрения, теперь приводятся в грамматике языка «Велесовой книги» А. Асовым. Ничего невозможного! Это важные особенности языка, утверждающие его древность.
Ну, пока и довольно о сём. Тем паче, что в последние годы, почти все как сторонники, так и противники «Велесовой книги», покинули наш мир. И поле битвы теперь пусто, некому и не с кем воевать, никто не оставил после себя наследников...
Му же теперь из поля академической (и околоакадемической) полемики перейдём в поле полемики с персонажами отнюдь не столь мирными и даже иногда адекватными...