Четверо любителей истории и археологии расположились у костра.
С ужином покончено – в кружках горячий крепкий чай. К чаю пряники и крекер. Только у Николая вместо чая в кружке плескается водка.
- Иначе не засну, - поясняет Нико так: для порядка. Товарищи тем временем с аппетитом жуют пряники и слушают исповедь Ильи. Решено развлечься тем, что каждый расскажет историю своей первой любви – как оно всё было в первый раз. Серёга и Макс свои истории уже выложили. Теперь очередь Ильи.
- Ну-у это было в лагере. Девчонка такая была… Прям, о-очень симпатичная. Все, короче, к ней пацаны липли. Кадрили её, а она меня выбрала.
- Заливаешь! – не сдержался Макс, - Чего она тебя выбрала? Ты вон маленький и в очках, а говоришь симпатичная! Симпатичные таких не выбирают.
- Заткнись, - обиделся Илья, - много ты понимаешь в бабах.
- Макс, реально, не лезь! – вступился Серёга – тебя слушали – не перебивали. Давай дальше Илюх.
Илья отхлебнул чай. Помолчал пару минут с воспитательной целью, и продолжил.
- Ну, короче, сама она ко мне стала подъезжать. Я сначала офигел. Тоже понимаю, что в очках и маленький, а тут такая краля. А потом пошло. После отбоя встречались. А у неё брат старший в этом же лагере вожатым был. Ну он как узнал – в общем хреново всё кончилось. Вышибли меня из лагеря. Два года потом с ней переписывались. А потом потерялись. Я в универ поступил, ну и женился на первом курсе на своей Ленке.
- Даа-а, блин, жизнь! – философски вздохнул Серёга, - мы вот тут сидим байки травим, а они тоже, небось, здесь сидели. Может даже на этом же самом месте!
- Кто они? – не понял Макс, - ты про кого Серый?
- Ну, про них – древних балтов.
- А-ааа! – с пониманием протянул Макс.
- Нико! А ты чего молчишь? Твоя очередь – рассказывай давай! – повернулся к Николаю Серёга.
Николай подкинул в костёр дрова. Огонь ожил, весело затрещал, осветил лица парней, палатки, толстые стволы старых елей. Где-то вдали ухнул филин. Николай закурил.
О первой своей любви он ещё никому не рассказывал. Он был старшим в кампании. Было ему за сорок уже. Странное переживание жгло его изнутри уже много лет. Иногда оно просилось на волю. До озноба доводило. Но в молодости он не то чтобы говорить, он и думать о ней боялся.
Может быть настала пора… Эти простые ребята, лес, сентябрьский вечер – подходящая обстановка для… Для чего? Этого Николай внятно обозначить не мог. Про себя археолог называл свои ощущения словом – «это».
Уханье филина раздалось ближе. Глухо стукнувшись о землю упали две шишки.
Николай шумно вздохнул. Парни молчали. Если бы болтливый Серёга или жадный до впечатлений Макс вздумали его торопить, он бы отшутился или сплёл бы какую-ни то небылицу. Но в воздухе повисло такое терпеливое дружеское ожидание, что он решился наконец. Так решаются окунуться с головой в холодную реку или спрыгнуть с приличной высоты.
- Ну добрэ, други, - начал Нико, - расскажу и я про своё первое, гм, знакомство. Только уговор – всё между нами, мужики.
Я в детстве, мужики, тем ещё «ботаником» был. Такой, знаете, худенький мальчик. Без книжки по истории есть не садился. Ну после школы – само собой, на истфак пошёл. Куда ж ещё? На раскопки ещё в школе добровольцем ездил. Тогда-то я древними балтами «заболел» Монографии читал толстенные, пока другие пацаны на дискотеках отплясывали. Женский пол меня тогда не цеплял. Никак. Нет, так-то я был не против. Но ведь познакомишься – разговаривать надо. А я не мог ни о чём кроме древних балтов говорить.
Ну и вот, летом после первого курса экспедиция на Мощинское городище. Балтская стоянка – 5 -6 век. Предполагали места обитания племени Голядь.
- Хочешь, - предлагают, - порыться? Ты балтов любишь!
- Конечно! Еду, - говорю.
И поехал. В группе нас пятеро было – я самый младший. Места пустынные. Привезли нас на машине и должны были забрать через пару недель. До ближайшей деревни Мощины – километров пять. Бурьянище кругом в человеческий рост. До нас здесь уже копали. Расчистили валы, постройки столбовые неплохо сохранились. Мы уже ювелирной работой занялись в смысле мелочи собирали.
Да вышло так, что одного товарища скрутило не по-детски. Заподозрили аппендицит. Что делать? Соорудили носилки. Двое его понесут и третий с ними для страховки. Меня оставили на месте при вещах. Дожидаться их возвращения.
Николай снова замолчал. Дрова прогорели. Угли переливались волшебными огоньками. Подул ветер. Ещё несколько шишек ели сбросили вниз. И на минуту воцарилась полная тишина - такая резкая, что каждому показалось слишком шумным собственное дыхание.
- Остался я один. Остаток дня блуждал по городищу. Копать научрук без его ведома запретил категорически. К вечеру поужинал тушёнкой с макаронами и завалился спать. Проснулся среди ночи. Фонариком на часы посветил - 20:45 – в это время я спать залёг.
- Чёрт, - думаю, - без часов остался. Ворочался – пытался заснуть. Бесполезно. Из палатки вылез. Луна светит во всю. Ярко. Красиво. И пошёл я к городищу. Всё равно, - думаю, - не спится. Прогуляюсь. Соловьи поют, как ошалелые – начало июня. Развалины посреди леса, круглая луна над обрывом – то ещё зрелище ребята. И я один. Круть!
Ан нет, смотрю – не один. На валу девушка сидит. Обхватила руками ноги. Колени к подбородку прижаты. Волосы у неё длинные-предлинные укрывают её, как плащ. Профиль в лунном свете резко выделяется.
Думаете я испугался? Откуда она взялась? А не испугался ничуть. Мне всегда думалось, что проще войти в клетку к живому тигру или льву, чем приблизиться к особе женского пола.
Но подхожу к ней. Сам. Это я то?
Она сидит неподвижно. И я сажусь рядом, скрестив ноги на турецкий манер. Сидим молча. И хорошо мне рядом с нею. Прямо словами не описать. Такое ощущение, будто всю жизнь я этой встречи ждал. Замер и старался тише дышать, не смотрел в её сторону. Боялся – напугаю, чего доброго – убежит. Через какое-то время она и впрямь встаёт и уходит, не оборачиваясь. Ступает бесшумно. Хрупкая фигурка в сером одеянии скрывается за стволами елей. Я продолжаю сидеть.
Сколько сидел не знаю, часы то мои остановились. Наконец обрёл способность двигаться и соображать. Стал зачем-то руками обшаривать то место, где она сидела. Пальцы ощутили что-то холодное. То была маленькая бронзовая пластинка. Сунул находку в карман и направился к палаткам.
Весь следующий день промаялся. Коллеги мои почему-то не возвращались. Есть мне не хотелось. Пил чай, пытался читать. Но чтение не шло. Пытался спать. Проваливался в какой-то странный полусон- полубред. Дожидался ночи. Не знаю почему. Просто ждал и всё.
На закате пошёл к развалинам. Шёл медленно. Кожей чувствовал будто следят за мной десятки, а то и сотни чьих-то глаз. Она уже ждала меня там. В этот раз она стояла у развалин стены. И я увидел её лицо.
Николай снова замолчал.
- Ну, - не выдержал Серёга, - какая она была?
- Почему была, - нахмурился Нико, - она и сей час есть!
Он снова умолк. На этот раз никто из друзей не решился торопить рассказчика. Нико поковырял палкой в костре и продолжил.
- Мне она показалась очень красивой. И ничем не отличалась от наших девушек. Ну, моих сокурсниц, - пояснил он.- да и дело вовсе не в красоте, и не во внешности… Тут другое.
- Я к ней иду. Она улыбается и рукой мне машет. Подхожу. Берёт меня за руку. Ладошка маленькая, тонкая. Я выше её оказался. Она голову запрокинула и смотрит мне в глаза пристально и ласково так. Молчит. Я в кармане порылся, достаю бронзовую пластинку – ту самую, что нашёл вчера. Протягиваю ей. Она взяла её и ещё одну точно такую же мне показывает. Две бронзовые пластинки лежат на ладошке. Потом она одну спрятала, а вторую мне протягивает. Я понял – подарок.
Пошли мы по краю вала. Луна взошла ещё ярче и круглее, чем вчера. Я смотрю она босиком идёт. Ступни у неё маленькие узкие и все в шрамах. Запомнил. Одета она в какой-то серый балахон. На груди - застёжка большая. Будто бы тоже из бронзы.
А ещё запомнился её запах. Лавандовый аромат. Показалось, что запах исходит от её волос. Прикоснулся к прядке – мягкая. И рука моя после долго лавандой пахла.
Времени не чувствовал совсем. Ни прошлого, ни будущего. Только я и она. Хотелось просто идти с нею рядом. Молчать и идти.
Но в том месте, где вал обрывался, она остановилась. Дотронулась своей ладошкой до моих губ. Потом погладила меня по щеке. И пошла в сторону леса. Я тоже сделал несколько шагов. Но, не поверите, ноги вдруг перестали меня слушаться. Такое ощущение, что к каждой ноге по десятку кирпичей привязали. И спать захотелось сильно. Глаза слипались, будто снотворное выпил.
Там на выступе вала меня и обнаружили утром коллеги. Растолкали. Отругали за то, что напугал их. Вернулись на машине за мной и за вещами, а меня нет.
Рассказывать я им ничего не стал. Зачем? Всё равно не поверят. Да и не хотелось, если честно. В кармане моей куртки лежала бронзовая пластина. Рука пахла лавандой. Это была наша с ней тайна. Я чувствовал, что она мне доверилась. И обмануть я её доверие не мог.
В тот же день мы уехали.
На меня напала страшная тоска. Лежал целыми днями на диване. Через месяц с другой группой вернулся на Мощинское городище. На этот раз никакого ЧП ни с кем не случилось. Отработали план. Надо было уезжать. Каждую ночь я ходил на вал. Ждал подолгу. Никого и ничего.
Вернулся в город. Будни, учёба в универе. Я отвлёкся. Изредка доставал бронзовую пластину. Потом познакомили меня с моей будущей женой. Катя оказалась полной противоположностью той девушки. Высокая, с короткой модной стрижкой, очень болтливая. Но в целом такая женщина, как раз по мне. К тому же тоже историк. Докторскую защитила в отличии от меня быстро и резво.
Однажды копалась она в шкафу с документами и попалась ей в руки та самая пластина.
- О, откуда это у тебя? – воскликнула Катя, повертев находку в руках, - это же 4 век, а может и 3-тий! А ты молчал. Надо отнести на экспертизу.
- Не надо,- говорю, - не моё это. Вернуть обещал.
Ну она вроде успокоилась на этом. А пластину я перепрятал понадёжнее. Вот так-то ребятушки, - закончил Нико.
- Вот оно, как в жизни то бывает, мужики! - подал голос Серёга.
Костёр совсем погас. Принялся накрапывать мелкий дождик. Все молча полезли в палатки. Нико остался один. Сказал, что хочет докурить сигарету.
В качестве иллюстраций представлены картины молодого британского художника Рича Уолкера. Рич пишет портреты и картины-образы своего выдуманного мира.
Спасибо за внимание, уважаемый читатель!