Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15
Неожиданный случай подружил сержанта Демидова и лейтенанта Кружилина. От взаимной неприязни не осталось и следа. Данька в тот день заступил дневальным по роте. Совсем недавно командиром их роты был назначен капитан Кравцов. С первых дней стало ясно, что для капитана существует только язык команд, а отношения с военнослужащими основываются исключительно на проверке того, как они выполняют команды… Даже взводный Кружилин был озадачен стилем работы капитана. Вскоре ему пришлось убедиться, что Кравцов ни на шаг не отступит от своих принципов.
Сержант Демидов случайно услышал разговор лейтенанта с капитаном. Удивлённо прислушался: в голосе взводного звучали непривычные взволнованные нотки, даже растерянность. Кружилин о чём-то просил ротного. Данила расслышал:
- Жена рожает! Первого. Мне бы на полчаса… в роддом. Разрешите, товарищ капитан!
Данькино сердце счастливо и тревожно затрепетало: жена… рожает!..
Очень спокойный, ровный – как всегда! – голос Кравцова:
- У Вас занятия во взводе – согласно расписанию.
-Товарищ капитан! Мы провели занятие. Сейчас у солдат свободное время. С ними останутся сержанты, командиры отделений. Я быстро!
- У командира взвода всегда есть дела. Просмотрите конспекты занятий с личным составом взвода. Проверьте учёт боевой подготовки взвода. В целом – поработайте с документацией. Личные дела решайте после службы.
- Есть! – голос лейтенанта задрожал.
Кружилин вышел из кабинета ротного. И тут Данька Демидов, известный хулиган, как-то интуитивно понял намерение лейтенанта. Правильное намерение, единственно правильное! И Данька поступил бы именно так! Вот только Кравцов… Данька чувствовал, что Кравцов непременно захочет убедиться, что его команда выполнена.
А что стоит хулигану – если он к тому же дневальный по роте! – проникнуть в кабинет взводного. Кружилин – умница, сообразил переодеться в «гражданку». Данька быстро надел лейтенантскую форму, сел за стол, сделал вид, что углубился в изучение бумаг… Как раз вовремя: раздался голос ротного – он интересовался, во взводе ли лейтенант Кружилин. И тут… У сержанта Демидова сердце замерло. Радостный… Нет, какой, к чёрту, радостный… Злорадный голос Стасика Томилина доложил:
- Никак нет, товарищ капитан! Лейтенант Кружилин ушёл!
Капитан приоткрыл дверь в кабинет взводного. Данька не дышал. Не поднимал глаз от бумаг. Кравцов посоветовал Стасику:
- Будьте внимательнее, рядовой.
А Данька перевёл дыхание: ну, как хорошо, что ротный служит у них всего третий день! А ещё лучше, что у Кравцова нет привычки смотреть в лицо того, с кем он говорит. Данька догадался, что у ротного нет привычки вообще – запоминать лица… Приказ выполнен – командир взвода на месте… жена рожает без него… Всё, как положено!
Оно не лишне – быть хулиганом. Особенно – когда надо выручить человека. Особенно – когда у него жена рожает. Первого!..
Давно Данька не был так доволен своим хулиганским поступком.
Тайну сохранить не удалось. Ротному пришла в голову мысль отметить лейтенанта Кружилина за служебное рвение. За то, что рационально использует служебное время… Лейтенант вспыхнул. Встретился взглядом с сержантом Демидовым – Данила чуть улыбнулся, опустил глаза…
В тот вечер лейтенант Кружилин и сержант Демидов долго говорили – казалось, им хочется наверстать всё время их отчуждения и неприязни друг к другу. Когда лейтенант узнал, что Маришке скоро рожать, он раздумчиво свёл брови:
- Сержант, надо расписаться. Тебе положен отпуск для оформления отношений с женой.
Сердце Даньки радостно взлетело: с женой!.. Маринка – жена его!
Но поехать в отпуск Даньке не пришлось. Этот мерзавец, рядовой Томилин, всё-таки рассказал капитану о Даньке и лейтенанте. Сержант Демидов был отправлен на гауптвахту. Лейтенант Кружилин получил строгий выговор. И всё равно попытался похлопотать перед ротным об отпуске по семейным обстоятельствам для сержанта Демидова. Капитан с интересом, долгим взглядом посмотрел на взводного:
- Товарищ лейтенант, Вы хотите служить?..
А после возвращения в роту Данька избил Стасика. За лейтенанта, за Маришку – он уже позвонил ей, обрадовал тем, что приедет в отпуск, и они распишутся… Может, и не стал бы Данька бить Стасика – так, тряхнул бы хорошенько, чтоб впредь неповадно было гадости делать взводному. Только Стасик сам толкнул Даньку плечом, усмехнулся:
- Отсидел на губе… за шалаву! Чё – и правда думаешь, что она от тебя беременная? – Вздохнул делано: – Мне бы твою уверенность! А я вот не уверен… что от меня!.. Всё думаю, думаю… – Стас заговорщически подмигнул: – Там, кроме нас с тобой!.. Да она и сама не знает, от кого!
И Данька ударил ухмыляющуюся Стасикову рожу… потом бил, не разбираясь, куда и как бьёт Стасика, просто – бил, не помнил себя…
А Стасик не особо сопротивлялся… был даже рад, что Данька снова не сдержался: папа недавно сказал, чтобы Стасик очень постарался сделать так, чтобы Демидова отправили в дисбат. И тут же – какой повод! И Стасик почти не уклонялся от Данькиных железных кулаков… С вожделением прокричал:
- Ннуу, всё, Демидов!!! Тебе дисбат!
Дело было в дальнем углу, за казармой. Постепенно подошли все ребята из третьего взвода. Не секрет, что лейтенанта Кружилина во взводе недолюбливали. Но недолюбливать – одно, а сделать подлость, как Стасик – совсем другое. К тому же самого Стасика во взводе тоже не любили: если ты гадёныш и мерзавец – здесь, в казарме, на полигоне, в учебном классе или в солдатской столовой это не скроешь.
- Дисбат тебе, Демидов!!! – орал Стасик.
И тут дружок Данькин, сержант третьего отделения, Ромка Береснев, подмигнул ребятам:
-А Демидов тебя не бил! А мы все тебя били! – Несильно толкнул Стасика: – Вот я бил!
- И я! – Димка Журавлёв толкнул Стасика с другой стороны.
Ринат Алиев дал Стасу смачного пинка под зад:
- Оооо! И я тебя бил!
Стасика окружили. Ребята по очереди толкали его друг к другу, смеялись:
- И что – всем нам теперь дисбат?
… Маринка успокаивала Даньку:
- Даань!.. Потом распишемся, как вернёшься! Полгода осталось!
И жалела мальчишку своего – Данька жалобно и беспомощно признался:
- Мааариин!.. А животик?.. Я так хочу увидеть твой животик!
В Данькином голосе – немыслимое отчаяние! А телефон – только кнопочный…
Выручил взводный. Ему на телефон Маришка сбросила свои фотографии. И Данька совсем обалдел… И так – самая красивая на свете! – Маринка с кругленьким животиком, таким уже заметным из-под платьица, лишила Демидова сна и покоя…
Кругленький животик делал Маришку ещё тоньше, казалось – легче, даже невесомее. Фигурка её изгибалась, но словно не от тяжести, а от того, что Маришка была такой тоненькой и хрупкой. А глаза!.. Данька даже зажмурился: он знал, что Маринка любит его, но сейчас у него просто земля из-под ног ушла – такую любовь увидел Данька в Маришкиных глазах. А ещё – тайну, известную только ей одной…
Маринка рассказывала, что маленький плавает – там, у неё под сердцем.
- Я с ним разговариваю, Дань. И он затихает, слушает… а потом опять – так тихо-тихо плещется. Я глажу живот, а он тогда быстрее плещется – наверное, радуется.
Как Даньке хотелось гладить, целовать Маришкин животик! Сержант бессильно сжимал кулаки: Стас… вот гад!.. Из-за него не получилось поехать в отпуск…
Учебный год окончился. Но Марина Андреевна каждый день занималась с ребятами. Очень жалела тех малышей, у кого ещё плохо получалось читать и писать.
С матерью и отцом не встречалась. Дедушка рассказывал, что Самарцев, теперь майор, пьёт беспробудно. А Ольга всё терпит, живёт с ним…
Часто проведывала Маринку Данькина мама, Татьяна Васильевна. Совсем скоро они с Сенцовым уезжали – полковнику предстояла учёба в академии Генерального штаба. Маринка любила подолгу разговаривать с Данечкиной мамой: от неё у девчонки не было секретов, Маришка не стеснялась рассказывать ей о самом сокровенном… Татьяну Васильевну встревожило, что в Маришиных глазах часто появляется непонятная темнота. Теперь Марина ясно вспомнила: впервые эта темнота появилась в страшный день… когда отец и Томилин приехали на берег… Томилин подло подставил Даньке ножку, а когда Даня упал, давил его своим толстым коленом, крутил руки за спиной… и вместе с отцом они кричали, что Маринка шлюха… Потом Марина прыгнула с обрыва – чтобы не слышать этих слов… а когда Даня вынес её на берег, и появилась эта темнота в глазах…
Татьяна Васильевна настояла на поездке к врачу. До родов оставалось полмесяца, Маринка чувствовала себе замечательно – легко и очень счастливо. Аккуратно выполняла всё, что говорила ей деревенский фельдшер Ксюша. Но не могла не послушать Данькину маму. В городской поликлинике молодой доктор опять долго и внимательно осматривал Маринку, придирчиво изучал анализы. Потом решительно сказал:
- До родов – лежать в отделении! И никаких волнений! Это ты так о десантнике своём переживаешь? Вот это зря! Туда кого попало не берут. – Доктор улыбнулся, уточнил: – Меня ж вот не взяли… Значит, он у тебя парень сильный! Чего волнуешься? Тебе тоже надо быть сильной – чтобы ещё одного десантника родить! Мы ж с тобой смотрели – мальчишка! Тут знаешь, сколько сил понадобится! Так что не капризничай!
Марина точно знала день, когда малыш родится – потому что знала, когда это случилось у них с Данечкой… Вечером в палату вошёл Евгений Александрович. Присел рядом, улыбнулся:
- Ну, вот, Марина Андреевна! Совсем скоро Вы увидите своего малыша. – Голос доктора стал серьёзным: – Послезавтра сделаем кесарево сечение.
Маринины брови изогнулись – в таком отчаянии и боли, что Евгений Александрович растерялся. Заторопился:
- Так надо! Есть большая угроза для твоего зрения! Во время родов будет огромная нагрузка, и…
Марина улыбнулась. Покачала головой, спокойно сказала:
- Я буду рожать сама. Для маленького лучше, если я сама.
Доктор выругался про себя: начинается! Грамотейки, так вашу!.. Начитаются в Интернете, умничают потом здесь! Ещё и доктора учат!
Ну, да – Маринка, как все девчонки, всё-всё перечитала о родах. Но главное было в другом… Она так чувствовала, что маленькому станет очень страшно… если вдруг скальпелем рассекут её матку… Он не поймёт, испугается… а Марине хотелось, чтобы для них с сыном это было самым светлым счастьем – его рождение. Говорят, очень больно… Так она, Маринка, сильная! И что значит – больно… если она так любит Данечку! И Даня её любит! Что ж, если больно! Если это по-другому не бывает!
- Я буду рожать сама. – Твёрдость в Маринкином голосе всерьёз озадачила доктора. И он придумал. Когда Маринка спала, потихоньку записал себе номер её десантника. Немного подумал, когда лучше позвонить – знал, что в армии не во всякое время телефон у солдата в кармане… Представлял разговор с солдатом, подбирал нужные слова – чтобы не слишком встревожить десантника. Вечером набрал Данькин номер. Облегчённо вздохнул: солдат оказался понятливым и немногословным, никакой паники, лишних вопросов. Выслушал внимательно. А чуть охрипший голос всё-таки вздрагивал:
- Спасибо. Я позвоню Марине.
Маринкин голос сводил с ума:
- Даань! Я сама буду рожать. Ну, какое кесарево… Ты забыл, какая я сильная?
Потом Данька просто задохнулся от её слов. Тихий Маринкин голос прерывался от волнения:
- Я так люблю тебя, Данечка!.. Я хочу, чтобы всё, как надо, чтобы роды… рожать… от тебя рожать. Я так хочу этого! И маленький должен родиться, а не… вот так – чтобы взяли и разрезали, и достали его!
Даньке казалось, что Маринка говорит правильно… Но серьёзные, встревоженные слова доктора!
- Марина! Доктор лучше знает!
- Даань!... Я буду рожать сама!
Данька чуть не плакал от безысходного отчаяния:
- Марин! Ты коза… упрямая и вредная! Хворостиной бы тебя!.. Вот я вернусь!..
Марина дерзила – вовсю:
- Даань!.. Хворостина такая… не выросла!.. Я ж не учу тебя прыгать с парашютом. Вот и ты не учи меня рожать!
А утром Маринка сбежала из больницы. Приехала в Терновку. Мимо здания администрации агрокомплекса шла к дедушкиному дому… И вдруг увидела машину отца. Отец сбежал по ступенькам, подошёл к машине. Скользнул взглядом по дочери… Маринка растерянно улыбнулась – с отцом не встречались с самой зимы… От его холодного, безразличного взгляда снова на мгновенье потемнело в глазах. А ресницы задрожали: папочка! За что ты так с нами… со мной, с Даней, с маленьким нашим… Сама не заметила, как спустилась по тропинке – на берег. Долго шла по прибрежной гальке. С Данечкой вместе быстрее было… Разболелась поясница. Маринка положила руку на спину. Так хотелось скорее оказаться в их домике!
А здесь было так тихо, уютно. Чуть плескались волны. Мариша без сил опустилась на диванчик, уткнулась лицом в подушку. И заплакала: подушка хранила запах Данькиных волос… И вдруг оказалось, что Маришке так нужен Даня! Вот сейчас, немедленно!.. Потому что теперь болела не только поясница – разрывающая боль вдруг затопила всё Маришкино тельце. Марина решила: позвоню доктору, как только роды начнутся. Чтобы уже поздно было кесарево делать.
-Даанечка!.. – шептала Маринка, прикусывала губы в кровь.
Всё же не выдержала, закричала. Пыталась набрать номер Евгения Александровича… и поняла, что батарея разряжена…
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15