Подлец
"Разумеется, он подойдет ко мне и подаст руку, а я, к примеру, попрошу его разъяснить мне, подлец он или кретин, потому что кретинам я подаю руку, а подлецам — никогда".
(С. Лем "Осмотр на месте")
Это слово попало в нашу речь из польского языка, где оно означало всего-навсего "простой, незнатный человек". Так, известная пьеса А. Островского "На всякого мудреца довольно простоты" в польских театрах шла под названием "Записки подлеца". Соответственно, к "подлому люду" относились все не шляхтичи.
Д. Ушаков в своем толковом словаре указывал, что слово "подлец" первоначально означало: принадлежащий к крестьянскому, податному сословию и употреблялось как термин, без бранного оттенка. Впрочем, чего уж там таить — все основания для такой эволюции были (ни для кого не секрет, как относилось любое дворянство к простому люду). Сначала слово проникло на территорию Украины, а после присоединения в XVIII в. части Польши к России прочно вошло и в русский язык.
А. Кантемир:
"Гнусно дворянину завидовать благополучию подлейших себя".
А. Пушкин "Капитанская дочка":
"Изменник помог Пугачеву вылезть из кибитки, в подлых выражениях (льстивых, унизительных — С.К.) изъявляя свою радость и усердие…".
"…Целуй руку, целуй руку, — говорили около меня. Но я предпочел бы самую лютую казнь такому подлому унижению".
Когда же к середине XIX века либеральная интеллигенция увлеклась народническими идеями, слово "подлый" применительно к простонародью стало считаться оскорбительным. Уже в журнале "Северный вестник" 1804 г. писали:
"Выражение подлый язык есть остаток несправедливости того времени, когда говорили и писали подлый народ; но ныне, благодаря человеколюбию и законам, подлого народа и подлого языка нет у нас! А есть, как и у всех народов, подлые мысли, подлые дела. Какого бы состояния человек ни выражал сии мысли, это будет подлый язык, как, например: подлый язык дворянина, купца, подьячего, бурмистра и т. д.".
В итоге за словом стало закрепляться хорошо ныне известное второе значение — "низкий", "бесчестный". Хотя в то время слово "подличать" обозначало "заискивать, унижаться, выслуживаться", а отнюдь не совершение какой-то гадости втихомолку, как понимается ныне.
В грибоедовском "Горе от ума" Софья говорит Молчалину, ползающему перед ней на коленях: "Не подличайте, встаньте".
Или еще:
С. Неелов "Тайному советнику":
"Лет тридцать у вельмож паркеты натирал,
Ногами и спиной мучительно трудился,
Как рыба об лед колотился,
Он явно подличал и в тайные попал".
Шельма
"...майор Алябьев, находившийся при канальной Ладожской канцелярии, писал в 1723 г. к Меншикову: "Вашей светлости всепокорно доношу, как в бытность в селе Назье господин генерал-лейтенант Миних тряс меня дважды за ворот и называл меня при многих свидетелях дердивелем и шельмою и бранил м… по-русски".
(С. Соловьев "История России с древнейших времен")
"Дай Бог тебе в женихи доброго человека, не ошельмованного изменника".
(А. Пушкин)
Шельма, шельмец — слова, пришедшие в нашу речь из Германии. Немецкое schelmen означало "пройдоха, обманщик". Чаще всего так называли мошенника, выдающего себя за другого человека. В стихотворении Г. Гейне "Шельм фон Бергер" в этой роли выступает бергенский палач, который явился на светский маскарад, притворившись знатным человеком. Герцогиня, с которой он танцевал, уличила обманщика, сорвав с него маску…
"…Смотрите, бергенский палач!" —
Шепнули гости друг другу.
Все замерло. Герцогиня в слезах
Упала в объятья супругу.
Но герцог мудро спас ей честь:
Без долгих размышлений
Он обнажил свой меч и сказал:
"Ну, малый, на колени!
Ударом меча я дарую тебе
Сан рыцаря благородный
И титул Шельм фон Берген даю
Тебе, как шельме природной".
Так дворянином стал палач,
Прапрадед фон Бергенов нищий.
Достойный род! Он на Рейне расцвел
И спит на фамильном кладбище".
В нашей литературе типичный образ шельмеца мы можем видеть в образе гоголевского Хлестакова.
Особое значение это слово приобрело, когда в 1716 г. Петр I Воинским уставом ввел в практику шельмование — особый вид позорящего наказания для дворян. Процедура шельмования происходила на эшафоте. К виселице прибивалась табличка с именем провинившегося, затем над его головой ломалась шпага, как символ лишения всех дворянских прав, с военных срывали погоны. С этого момента бывшего дворянина могли повесить, сослать в Сибирь или, на худой конец, высечь, как простого смертного.
Хотя в 1776 г. слово "шельмование" исчезло из русского законодательства, и было заменено термином "лишение всех прав состояния", суть наказания не особо изменилась (вспомним хотя бы гражданскую казнь революционера Н. Чернышевского в 1864 г.).
С тех пор слово "шельма" мы употребляем в изначальном немецком значении, а под "шельмовать" подразумеваем — публично опозорить, оклеветать человека, подвергнуть публичному осуждению и травле.
Мымра
"Мы называем ее "наша мымра"
(из к/ф "Служебный роман")
Смысл этого слова, претерпев небольшую трансформацию, ныне практически вернулся к изначальному. "Мымра" — коми-пермяцкое слово и переводится оно как "угрюмый". Попав в русскую речь, оно стало означать прежде всего необщительного домоседа (в словаре Даля так и написано: "мымрить" - безвылазно сидеть дома"). Постепенно "мымрой" стали называть и просто нелюдимого, скучного, серого и угрюмого человека. Именно в этом значении адресовал его своей начальнице герой к/ф "Служебный роман".
Автор: Сергей Курий
См. также: