«Смела ли Маша? — отвечала её мать. — Нет, Маша трусиха. До сих пор не может слышать выстрела из ружья: так и затрепещется. А как тому два года Иван Кузмич выдумал в мои именины палить из нашей пушки, так она, моя голубушка, чуть со страха на тот свет не отправилась. С тех пор уж и не палим из проклятой пушки».
Так заявлено о героине с самого начала. Но чем дальше мы читаем роман, тем больше убеждаемся в том, что истинный характер человека проявляется в минуту испытаний. А их на долю Маши выпало предостаточно.
Пугачёв подступает к крепости. Мать пытается хоть как-то успокоить дочь, уводит её, когда собираются «с пристрастием» допрашивать пленного («Дай уведу Машу куда-нибудь из дому; а то услышит крик, перепугается»).
А потом начинается самое страшное. Маша приходит на вал вместе с матерью и старается пересилить свой страх: «Что, Маша, страшно тебе?» — «Нет, папенька, — отвечала Марья Ивановна, — дома одной страшнее». Она даже находит в себе силы улыбнуться Гринёву, придавая тем самым бодрости и ему – «Я невольно стиснул рукоять моей шпаги, вспомня, что накануне получил её из её рук, как бы на защиту моей любезной. Сердце моё горело. Я воображал себя её рыцарем. Я жаждал доказать, что был достоин её доверенности, и с нетерпением стал ожидать решительной минуты».
Она остаётся на валу достаточно долго, хотя «поражённая видом окровавленной головы Юлая, оглушённая залпом, она казалась без памяти». Её уведёт мать только по приказу отца, когда «пули начали свистать около наших ушей, и несколько стрел воткнулись около нас в землю и в частокол»: «Василиса Егоровна! — сказал комендант. — Здесь не бабье дело; уведи Машу; видишь: девка ни жива ни мертва».
Попадье удастся спасти Машу, но она попадает во власть к Швабрину, назначенному «новым командиром».
И вот здесь «трусиха», потрясённая гибелью родителей, едва оправившись от сильной горячки, проявляет немалое мужество. Её письмо Гринёву говорит само за себя. «Алексей Иванович принуждает меня выйти за него замуж. Он говорит, что спас мне жизнь, потому что прикрыл обман Акулины Памфиловны, которая сказала злодеям, будто бы я её племянница. А мне легче было бы умереть, нежели сделаться женою такого человека, каков Алексей Иванович». Швабрин не останавливается перед страшными угрозами: «Он обходится со мною очень жестоко и грозится, коли не одумаюсь и не соглашусь, то привезёт меня в лагерь к злодею, и с вами-де то же будет, что с Лизаветой Харловой».
Лизавета Харлова – жена коменданта Нижнеозерской крепости, той самой, известие о взятии которой приносит Василиса Егоровна. После гибели мужа она вместе с семилетним братом попала в руки пугачёвцам (по некоторым сведениям, даже была взята Пугачёвым в наложницы), а потом погибла. Пушкин записал в «Истории Пугачёва»: «Харлова и семилетний брат её были расстреляны. Раненые, они сползлись друг с другом и обнялись. Тела их, брошенные в кусты, оставались долго в том же положении»…
Но Маша верна себе и своему чувству. Она просит Гринёва о помощи («Упросите генерала и всех командиров прислать к нам поскорее сикурсу да приезжайте сами, если можете»), но не приходится сомневаться, как поведёт себя, если помощь не поспеет вовремя. Меня поразил комментарий одного из читателей к статье о любви Гринёва – «Я вот думаю, Швабрин был прав: Этой Маше надо было подарить что-нибудь существенное». По-моему, так написать мог лишь человек, ничего не понявший в характере героини. Что может быть «существеннее», чем жизнь? А ведь и под страхом позорной смерти Маша не уступает!
Гринёв описывает, в каком виде застаёт её: «Я взглянул и обмер. На полу, в крестьянском оборванном платье сидела Марья Ивановна, бледная, худая, с растрёпанными волосами. Перед нею стоял кувшин воды, накрытый ломтем хлеба. Увидя меня, она вздрогнула и закричала. Что тогда со мною стало — не помню».
Но и в эту минуту она не сломлена. На вопрос Пугачёва (ещё не зная, кто он, но, несомненно, понимая, что это кто-то из руководителей его войска) «Скажи мне, голубушка, за что твой муж тебя наказывает? в чём ты перед ним провинилась?» - она ответит: «Он мне не муж. Я никогда не буду его женою! Я лучше решилась умереть, и умру, если меня не избавят». И это явно не пустые слова.
Спасение пришло вовремя. «Я предложил ей ехать в деревню к моим родителям. Она сначала колебалась: известное ей неблагорасположение отца моего её пугало. Я её успокоил. Я знал, что отец почтёт за счастие и вменит себе в обязанность принять дочь заслуженного воина, погибшего за отечество. “Милая Марья Ивановна! — сказал я наконец. — Я почитаю тебя своею женою. Чудные обстоятельства соединили нас неразрывно: ничто на свете не может нас разлучить”. Марья Ивановна выслушала меня просто, без притворной застенчивости, без затейливых отговорок». И снова Пушкин подчёркивает искренность и естественность героини!
И последнее испытание. Казалось бы, всё складывается как нельзя лучше: «Марья Ивановна принята была моими родителями с тем искренним радушием, которое отличало людей старого века. Они видели благодать Божию в том, что имели случай приютить и обласкать бедную сироту. Вскоре они к ней искренно привязались, потому что нельзя было её узнать и не полюбить. Моя любовь уже не казалась батюшке пустою блажью; а матушка только того и желала, чтоб её Петруша женился на милой капитанской дочке».
Однако, подчеркнёт автор, героиню не оставляет тревога за любимого. Эта тревога, кстати, была с ней всегда. Ещё в письме она пеняла ему: «Палаша слышала также от Максимыча, что вас он часто издали видит на вылазках и что вы совсем себя не бережёте и не думаете о тех, которые за вас со слезами Бога молят». Вот и сейчас – «Марья Ивановна сильно была встревожена, но молчала, ибо в высшей степени была одарена скромностию и осторожностию». Но роковое известие получено: Гринёв арестован. «Марья Ивановна мучилась более всех. Будучи уверена, что я мог оправдаться, когда бы только захотел, она догадывалась об истине и почитала себя виновницею моего несчастия. Она скрывала от всех свои слёзы и страдания и между тем непрестанно думала о средствах, как бы меня спасти».
И средство найдено: Маша отправляется в Петербург. Даже отец Гринёва не понимает, что она собирается делать. «Поезжай, матушка! — сказал он ей со вздохом. — Мы твоему счастию помехи сделать не хотим. Дай Бог тебе в женихи доброго человека, не ошельмованного изменника». Но она не забыла слов, сказанных Гринёву при последнем расставании: «Прощайте, Петр Андреич! Придётся ли нам увидаться, или нет, Бог один это знает; но век не забуду вас; до могилы ты один останешься в моём сердце».
Наверное, все помнят её объяснение с императрицей, но все ли помнят, как была поражена собеседница Маши, узнав, что та приехала в Петербург одна: по тем временам, путешествовать девушке одной (то, что «с верной Палашей и с верным Савельичем», - не в счёт!) было не только небезопасно, но и неприлично. Однако Машу это беспокоит меньше всего.
Да, конечно, Маша не знает, что разговаривает с императрицей, однако вспомним, что жена смотрителя, у которой она остановилась, «посвятила её во все таинства придворной жизни», а в саду «рассказала историю каждой аллеи и каждого мостика».
И вот она встречает в садике около дворца даму, гуляющую с собачкой: «Она была в белом утреннем платье, в ночном чепце и в душегрейке». Я думаю, любому человеку станет ясно, что если это не сама Екатерина II (Пушкин явно имел в виду знаменитый портрет её работы В.Л.Боровиковского), то кто-нибудь из её ближайшего окружения. Но Маша, не смущаясь, не только передаёт свою просьбу, но даже горячо спорит с собеседницей:
«— Вы просите за Гринёва? — сказала дама с холодным видом. — Императрица не может его простить. Он пристал к самозванцу не из невежества и легковерия, но как безнравственный и вредный негодяй.
— Ах, неправда! — вскрикнула Марья Ивановна.
— Как неправда! — возразила дама, вся вспыхнув.
— Неправда, ей-богу неправда! Я знаю всё, я всё вам расскажу. Он для одной меня подвергался всему, что постигло его. И если он не оправдался перед судом, то разве потому только, что не хотел запутать меня. — Тут она с жаром рассказала всё, что уже известно моему читателю».
Как мы все знаем, заступничество Маши приносит свои плоды: Гринёв прощён, Маша обласкана императрицей: «Знаю, что вы не богаты, — сказала она, — но я в долгу перед дочерью капитана Миронова. Не беспокойтесь о будущем. Я беру на себя устроить ваше состояние».
А все ли обратили внимание на последнюю фразу? «В тот же день Марья Ивановна, не полюбопытствовав взглянуть на Петербург, обратно поехала в деревню...» До Петербурга ли ей, если в деревне её ждут так волнующиеся за неё и за сына старики Гринёвы?!
И вот скажите теперь – можно ли счесть характер Маши «ничтожным и бесчувственным»? Или всё-таки стоит присоединить её к тем чудесным русским женщинам, которые «коня на скаку остановят, в горящую избу войдут»? Нет, коня, пожалуй, остановить сил не хватит, а вот в огонь за любимого пойдёт не задумываясь…
***************
Дорогие мои читатели! Эта была последняя публикация 2020 года. Поздравляю всех вас с праздником и желаю, чтобы Новый год был лучше старого. Света вам, счастья и тепла!
До встречи в новом году
Ваш Архивариус Кот
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал.
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь
Навигатор по всему каналу здесь
