Мы сидим в какой-то тегеранской гостинице и коротаем время за остатками кутаисского контрабандного коньяка. Хозяева нас не выпускают в город и не общаются с нами. Нас в номере четверо: старший группы, я со своим ведомым и военный переводчик. Он постоянно находится при нас, помогая разрулить наши повседневные закавыки с хозяевами. Переводчик интересуется нашей службой, заставляет рассказывать всякие случаи, на которые богата лётная работа. Наконец, нам надоедает говорить о себе и мы интересуемся занятиями переводчика. Парень тоже не лыком шит. Бывал в Афганистане, участвовал в рейдах разведгрупп. Но основная его работа — преподавание фарси в военном институте. Мне интересно узнать про Афганистан, но старшой уводит тему разговора в другую сторону.
Старшой у нас — парень прагматичный. У него растёт сынок, скоро надо будет его куда-то определять. Потому он сразу чувствует, что напал на золотую жилу. И начинает выяснять подробности поступления в этот институт и есть ли в институте «заднее крыльцо». Но переводчик как-то ловко уходит от темы «крыльца», но заявляет, что он с одного предложения может сказать - потянет абитуриент учёбу в их заведении или нет. Мы заинтригованы. Мы не верим! А преподаватель поясняет, мол, я диктую одно предложение и по количеству ошибок делаю вывод. Если в диктанте пять ошибок, то абитуриента можно смело брать в институт. А если больше двадцати, делать ему там нечего. Мы ошеломлены: как можно в одном предложении сделать двадцать ошибок! Что это за предложение? И вызываемся написать диктант. Наш старшой благоразумно отказывается. Негоже начальнику обнажать перед подчинёнными свою подноготную. Но нас с ведомым пары коньячные уже раззадорили.
Быстро вооружились бумагой и ручками и навострили ушки на экзаменатора. Тот немедля начал диктовку. С первых же слов во мне шевельнулось раскаяние, предложение было трудное. Это был отрывок из чеховского рассказа, в голове даже мелькнуло его название, но сразу пропало в коньячных парах. Взялся за гуж, не говори, что не дюж! Напрягся.
После проверки диктанта, переводчик вернул нам листки. У меня было семь ошибок, у ведомого — девятнадцать. Меня подвела пунктуация и пара двойных букв. Пожалуй, будь мы по трезвее, может и сократили бы количество ошибок. А может и нет!
Была у меня голубая мечта — освоить какой-нибудь иностранный язык. В школе и училище осваивали немецкий. Довольно бегло читал немецкие тексты, имел хороший словарный запас. Но разговаривать не умел. Попав в ГДР, надеялся подтянуть немецкий, но оказалось, что не тому меня учили. Только через два месяца ежедневного просмотра местного телевидения стал различать слова в разговорной речи. Надеялся, что за пять службы лет научусь разговаривать. Однако действительность оказалась куда прозаичней, некогда нам было общаться с немцами. Чаще приходилось сталкиваться с тем, что немцы вполне себе понимали русский и говорили на нём. Особенно в городке, где стояла наша часть. Впрочем, при помощи тех же телепередач прилично выправил своё произношение.
Уже перед заменой, поняв, что в ГДР я могу уже ничего не увидеть, остался на неделю отпуска в городке и поездил по ближайшим городкам. В Галле мне надо было доехать до средневековой крепости на трамвае. Вошёл в трамвай и стал ожидать билетёра. В Мерзебурге проезд оплачивали им. Но билетёр всё не появлялся. И тут до меня доходит перевод таблички, которую я выхватил мельком сбоку двери, когда заходил. Меня обдало жаром! На очередной остановке пулей вылетел из вагона. На табличке было написано, мол купи проездной в киоске. Пару раз за службу я был свидетелем выдворения русских из транспорта за безбилетный проезд. Причём, они не покупали билеты демонстративно, это они обсуждали вслух. И это было для меня постыдное зрелище. Потому и оказался где-то посреди маршрута с картой в руках.
Немного постоял, чтобы сориентироваться. Купить проездной было негде. Надо идти пешком. По карте выходило, что есть прямой путь, но улица уходила вниз и терялась в зелени, а на пути была речка. Пришлось обратиться к двум опрятным старушкам, которые прогуливались по тротуару. Вопрос был громоздкий, но они по произношению, видимо, не поняли, что перед ними иностранец. Наперебой бросились мне объяснять как пройти к замку. Пришлось их попросить говорить помедленнее, мол, я плохо знаю немецкий. Они заметно изумились своей ошибке и коротко знаками указали мне дорогу. Даже вывели меня на нужный переулок. Через пятнадцать минут, пройдя по древнему пешеходному мосту, оказался в замке.
Свободно разговаривать по-немецки так и не смог.
Этой историей я поделился с нашим переводчиком. Он меня успокоил, мол, это нормальное явление. За командировку в Афгане он доходил до того, что переводил на автомате, не вникая и не запоминая содержание разговора. А в это время думал о чём-то своём. Но стоило ему сделать двухмесячный перерыв в языковой практике, сразу появлялись затруднения. Надо было понять, осмыслить, перевести, сформулировать и выдать на гора. Ненужные паузы в общении, да ещё в боевой обстановке.
Это меня ободрило, но никакого языка освоить не помогло. Хотя бы разговорного. А жаль.