СТАРИК И ВОЛЯ
(Глава пятая)
- Ну что там? – спросил у меня дед Пенза, как только я вернулся в камеру.
- Нормальный следователь попался, - запрыгивая на свою «пальму", ответил ему я.
- Твоя сознанка ему в самый кайф, - заметил Дурь. – А откажись ты от своих признательных показаний, так узнаешь своего следака с другой стороны.
- А про что он спрашивал? - имея в виду вопросы, которые мне задавал следователь, спросил у меня Кол.
- Спрашивал, зачем я на твою жену покушался, - уже зная о том, что Кол привлекался к ответственности за домашнее насилие, пошутил я.
- Шутишь, - обиделся на меня Кол. - Это мой следователь про это у меня спрашивал.
- И что ты ему ответил? – спросил у Кола наш старший по камере.
- Ответил, что замучила она меня. Рот у нее ни днем, ни ночью не закрывался…
- Что ночью у неё рот не закрывался - это хорошо, - смеясь, перебил Кола Дурь.
- Я серьезно говорю, - обиделся Кол.
- И я серьезно, - ответил ему Дурь.
- Даже на толчке спокойно посидеть не давала, - продолжал жаловаться на свою жену Кол. - Как с утра свою шарманку заведет, так до самой ночи не замолкает. И то я ей сделал не так, и это я сделал неладно. И руки у меня ни из того места растут, и деньги я ей не все отдаю с получки.
- А ты, Кол, к ней с тыла не пробовал зайти? - спросил Дурь.
- С какого тыла? – не понял его намека Кол.
- С бабьего, - рассмеялся Дурь. - Который у них у всех сзади.
- К ней с тыла не подойдешь! - возмущенно произнес Кол. - К ней и с переда подходить опасно. Злющая такая, что хоть вон из дома беги.
- Вот теперь мне действия Кола понятны, - сказал старший по камере. - Он вместо любовной прелюдии решил огреть свою жену табуреткой по голове. И уже потом овладеть её бесчувственным телом. Раз по-другому с неё у него ничего не получается. Я прав, Кол?
- Нет, - возразил ему Кол. - Я в тот день пьяным домой пришел…
- Будто в другие дни ты всегда трезвым домой приходил, - перебил его Дурь.
- Ну она и расходилась. До того дошло, что нож кухонный со стола схватила, и начала мне этим ножом угрожать. Я тогда у неё этот нож из руки выхватил, и сам ей в бок его и воткнул. Сам не ожидал, что нож в её худое и костлявой тело так легко войдет.
- Так её отпечатки на ноже тоже должны были остаться, - обрадовался Дурь..
- И что с того? - спросил Кол.
- То, что дурак ты, Кол, - весело произнес Дурь. - Раз её отпечатки на ноже остались, ты мог бы сказать, что действовал в пределах самообороны. И сейчас бы дома водку пил, а с нами бы тут рассусоливал.
- Я же не подлым на свет родился? – сказал Кол.
. - Дураком ты, Кол, на этот свет родился, - ответил ему Дурь.
- Скажи спасибо, что жена твоя жива осталась, - сказал Колу наш старший по камере.
- Худые бабы - все живучие, - ответил ему Кол.
- Огребешь ты теперь, Кол, годков семь строгача за нанесение тяжких телесных, - перевернувшись на другой бок, сказал наш старший по камере.
- Пойдем, бурёнушка, домой, - глубоко вздохнув, произнес дед Пенза.
- Какая буренушка, дед? - спросил я.
- Анекдот один вспомнил, - ответил дед Пенза.
- Расскажи, - попросил я.
- Ну тогда внимайте, сиротинушки, - начал рассказывать анекдот наш дед Пенза. - Повел один белорусский дед свою буренку к быку на случку, а коровенка у деда худая – одни кожа да кости. Вскочил бык на дедову буренку, а у той передние ноги и подкосились. И упала дедова буренка мордой прямо в грязь. Дед взял в руку палку, отогнал прочь быка, поднял свою коровенку с земли и говорит ей: «Пойдем, буренушка, домой. Это не любовь, а форменное убийство».
Продолжение следует