Либидинозный, эстетический континуум средостения сенсорных полей восприятия и в общем смысле исполнения существования, экзистенции (актера зрителем, и показа, представления и презентации, актера зрителю такого экстатического средостения сенсорных полей в многообразии таких показов) – театральная, художественная раса. Но не получится ли, что актеры, это особенная раса людей, таким образом. И если учесть, что они еще и первые наемные трудящиеся, то космополитическая раса, в отличие от всех остальных рас, что разыграть, в отличие от расы актеров, как раз, нельзя? Эти вопросы, возможный источник расхождения Толстого и Шекспира. Последний, видимо, всерьез полагал, с какого-то момента, что мир театр, а люди в нем актеры, именно в этом смысле гимнософистики или, во всяком случае, средневековой эстетической теории театра Индии, что исходя из лаконичного истоника разрослась в множественные фрагменты такой теории к 19-20 веку. И уж во всяком случае, в смысле "Менин" Веласкеса. То есть, верил и не только верил, что можно: краснеть, бледнеть или потеть – артистично. Таким же образом, как и всякий может занять место королевы или короля, просто стоя напротив картины Веласкеса «Менины». Чистая видимость рефлексии, отражения. Как можно нарисовать, изобразить всеобщее сознание, видимо так, можно ответить глядя на картину «Менины». Но после Сартра земли нет, сознание ничто и изобразить его протяженным образом нельзя. И разве что быть реалистами требовать невозможного. С актерским искусством сложнее может быть, но что не сделаешь за деньги в Лондоне, на фоне пролетарских трущоб, разве что с кабаном можно попросить на заставлять вступать в половую, межвидовую связь.
Раса может быть и должна быть разыграна. Отелло. То есть, мастерство актера подвластно всем расам. И Отелло лучше играть мавру, просто потому, что он лучше сможет соответствующим образом краснеть. Соответствующим образом чему? Можно ли играть темную кожу, если это не психоз или доброе рабство, состояния в которые, как раз, и загоняют традиционные расисты? Может быть, но тогда это видимо должен быть сарказм. Одноименно помахать руками твист. Быть в цвете, до сих пор, может быть, трудно и именно потому, что трудно выбросить такое наследство, как шкала низких и высоких миметических жанров. Но может быть очевидно, что нелепо может быть играть привходящий признак, даже если, это привходящий признак всей географической расы. То есть, мы не отказываемся от того простого и не простого обстоятельства, что внешние горизонты внешней формы внешнего плана выражения могут быть непосредственными коррелятами внутренних горизонтов внутренних форм внутренних планов содержания, и даже самого содержания. Мы только хотим сказать, что эти термины предназначены скорее, как узелки на память о многообразии возможных отношений. Впрочем, «Черная пантера».
То есть, Шекспир постмодернист именно в том смысле, что это было, как раз, исходное Возрождение, что порождало модерн, Новое время исходным образом, и что постмодерн, что следует после Нового времени, выполняет образом границы эпохи Нового времени с будущим, а не с прошлым. Сложность восприятия и отношения позднего Толстого к Шекспиру, можно понять, исходя из двух моментов, легкости розыгрыша расы французского языка дворянами Царской России (в общем смысле движения: губ, гортани и языка, как особенных характерных черт такой расы) и общей трудности понимания этого обстоятельства подавляющей массой ее населения - крестьянами, трудности, что таким же образом, тут же могла быть признана условной, в виду огромного количества губерний и культур на территории страны.
( Гений Толстого, дворянство (как раса) это князь Андрей, и это уходит в качестве основного производительного класса общества. Бородино- бойня. Крестьянство- Платон Каратаев. )
Здесь, возможна трудность с устоявшейся теорией в сочленении понятия раса с: ролями, амплуа, жанрами и стилями.
Слово раса, сильно эмоционально нагружено отрицательными коннотациями и прямыми негативными денотатами.
Вспомним Гумилева Льва, его понятие пассионарности. Вообще говоря, это просто возможный синоним в этом отношении слову эстетическая раса, если не слову либидо, желание, и у Гумилева такая пассионарность может быть исторической, то есть в зависимости, от той или иной эпохи, быть то одной, то другой, определяя собой саму эпоху. Сама по себе пассионарность, если вычитывать смысл термина из текстов Льва Гумилева, это некая энергия (количественная и качественная мера движения) прежде всего, ближайшим образом к культуре, ритуализированных форм поведения, пронизанных последующими наслоениями и привхождениями самого разнообразного качества, что сама по себе таким образом подвержена, того или иного рода, ритмам, прежде всего обусловленным географическим положением разумных психофизических организмов, что отчасти и составляют ее существо. Так видимо у Гумилева, что странным образом просмотрел, ритмы, это прежде всего ритмы непосредственной материальной жизни общества на любых в то числе и самых «ранних» временах его общественного бытия, охоты и пастушества, рыболовства и земледелия, собирательства и творения себе подобных. Что происходит в различных географических условиях общественной и индивидуальной жизнедеятельности. Ностальгия, отсюда это и психофизический феномен, обусловленный тем, что пассионарность народов и народностей, проживающих на различных территориях и в различных условиях географической среды, не может быть одинакова, различна, коль скоро, она производна и от биологических психофизических ритмов, что пронизывают существование психофизических существ на данной территории. Любая культура, прежде всего, искусства, невозможна без пассионарности, коль скоро, та, это количественная и качественная мера, в том числе, и психической энергии такой социальной и художественной культуры. Если бы Клод Леви-Стросс был последователем Гумилева он говорил бы, что мифы разных народов, одни и те же, в одном отношении и различны в другом, потому, что мозг устроен приблизительно одинаково, но пассионарность различна, как и географическая среда проживания. И при этом очевидно пассионарность, как и мозг, присуща всем народам и народностям, группам населения. Известная наивность этих рассуждений, впрочем, могла бы сразу проявить бы себя в том, что видимо «желание двигаться только быстрей», в равной мере, может быть присуще всем народам, в известное время, и относительно независимо от всех остальных ритмов. Если что то подобное и имеет место, и пассионарность не исключительно символ веры историка Льва Гумилева, что, вообще говоря, само по себе может быть источником психической энергии, то в виду мировой истории, можно заметить, что значимость исконной территориальной округи имеет тенденцию к снижению, просто потому, что сеть различных дорог и скорость перемещения, а теперь и просто сеть Интернет, с реальным временем мирового горизонта, как и общий технологический уклад частично снижают зависимость в воспроизводстве психической энергии от локальных ритурнелей, и возможная проблема, скорее, носит физиологический характер (тесты спортсменов). Впрочем, можно посмотреть на стили «одноэтажных» кварталов больших городов, как и на саму архитектуру и пространство бытия больших и небольших городов и селений.
Именно этот статус энергии роднит это понятие пассионарности с понятием либидо или понятием коллективного бессознательного. (И таким образом у Льва Гумилева можно было бы спросить, что является квантом пассионарности, фотон или ценность? Ибо текст фрагмента, хотя бы приблизительно призван ответить на вопрос, каков может быть квант либидо? И вообще говоря сложно прийти к ясности среди трех вообще говоря, крайне неточных, афористических понятий. )
И тем очевидно может, как отличаться, так и сближаться с термином эстетическая раса. Эти термины, эстетическая раса и пасссионарность, таким образом, могут быть и синонимами, и паронимами, и омонимами. Трудность в том, что понять это может быть еще сложней, чем просто приписать эстетической расе исторический характер, в том смысле, что бывают исторические расы. И таким образом можно сделать еще больше расстояние отделяющее географическую расу от эстетической, если акцент будет делаться на эстетическом и географическом характере и еще меньше если речь пойдет о исторической расе. Коль скоро, и та, и другая, и географическая, и эстетическая расы могут быть историческими.
Расы, таким образом, это некие, в том числе, и смысловые единства поведения разумных людей, во множестве сенсорных и экзистенциальных полей, что проживаются в многообразии показов, что составляют предмет некоего общего, в том или ином, смысле и отношении, в том числе и эстетического наслаждения или отвращения в, то или иное, длительное, историческое время. В этом смысле понятия раса близко к понятиям эстетическая и социальная раса, коль скоро, последняя давно не обходиться без первой. Образ и имидж, престиж и показ, производство потребления и реклама. Р.Барт и Ж. Бодрийяр.
Эстетическая раса, как часть социальной не наследуются, вовремя последующее, или наследуются понаслышке и вприглядку. Вспомним, теорию замкнутой имманентности культур Трубецкого или Шпенглера. Если дело касается не только одежды, как это и происходит в древне индийском трактате, то и подавно. Стили: поведения, речи, дискурса, языка, празднования, могут изменяться от эпохи к эпохе и существенно. Более того, само соотношение между производством расы и ее потреблением может меняться. Термины, противоположностей которых, часто придерживается история культуры, а именно: народная культура и культура изысканных искусств, очевидно, сменяются, во всяком случае, в рефлексии: понятиями массовой и элитарной культур, и затем, знаковой и обыденной. Если мода прошлых эпох могла быть относительно однородной, то теперь, по прежним меркам, мода, как часть социальной и эстетической расы, может быть крайне неоднородна и быстра на смены и разрастание различий, что относительно одномоментные. И разве что одеяния священников не меняются, что в иных горизонтах давно служит признаком фетишизма постоянства присутствия. (Дело в том, что особенность современности по-видимому в том, что социальные расы производятся подобно профессиям, как группы и многообразия людей.) И действительно рыцарский зал, как-то не слишком популярен в качестве образца, всегда модной одежды, как и ритурнели свойственные той эпохе, что как можно понять были все еще довольно крепко привязаны к территории, не смотря на многообразие путешествий, которому придавались, прежде всего, сюзерены, и потому скорее тело деспота было телом принадлежности, чем земля территориальной формации.
Сложнее в одном отношении, тем не менее, и в ином проще, с синонимией термина раса термину пассионарность, просто потому, что пассионарность, по Гумилеву функция солнечной активности, и не в переносном, эроса, а в прямом смысле, электромагнитной активности звезды по имени Солнце. И в этом смысле раса географическая, скорее, близка к понятию пассионарность, чем к понятию эстетической расы. То есть, вообще говоря, то что, в Африке люди краснеют от стыда иначе, чем в иных местах, и от того, что ходят топлес, или даже совсем не краснеют от этого, отчасти можно понять и потому, что там жарко и солнечно, большей частью времени года. Именно поэтому там и пигментация кожи иная, и обнаженное тело, не столь стесняет. Но то, почему там не последовало такой бурной истории, как на Евразийском континенте, на взгляд евразийского континента, из этого понять трудно, если вообще возможно, и как раз, если такое понимание будет еще и ориентировано в силу значимости солнечной активности. Ответ Льва Гумилева на это очевидное возражение был прост, то, де, отсутствие истории, которое мы видим на африканском континенте в выделенных частях, это не начало, а конец. Все бурное было в прошлом, их история, образно говоря, выгорела быстрей. И это «быстрей», может быть крайне условно, прежде всего в виду временных интервалов этого расцвета, короче для того чтобы поднять будущее человечество до расселения по всем континентам, не говоря уже про завершающую стадию антропогенеза, и после не иссякнуть, должна была быть действительно богатая история. И надо сказать, быть может эта история выгорела, скорее к счастью, чем нет, ко времени оно, в виду известных событий последних веков на иных континентах. И все же, это похоже на гипотезу ad hoc, и эта квалификация, как раз, уместная, в виду гиперболизированного учета непосредственного участия, более того, причинности, экзогенного фактора, условия солнечной активности, что возможно и действительно имеет место, но в существенно иных мерах. Может быть до невозможности сложно понять, при чем к такой истории могла бы быть ритмика электромагнитной активности единственной звезды в Солнечной системе. И потому меры скорее всего те, что обычно, теперь, считаются уместными в отношении вхождения окружающей географической среды в число условий и уравнений определяющих социальное, общественное, прежде всего, материальное производство. В мерах засухи, потопов, любых иных климатических изменений, что могут быть условиями, в том числе и урожайности или не урожайности, и, таким образом, доходности и/или продуктивности общественного производства в целом. В этом нет и может не быть, в известном смысле, ничего нового, со времен Монтескье. Но мы не совсем об этом. Нас интересует способы исторического производства желания, миграции и превращения этих способов производства. И желания, прежде всего, сексуального, коль скоро то, может, а может и не быть отделено от зародышевого тока, коль скоро, такого любое желание, в той или иной мере, вот и эти меры явленности сексуальности в любом желании, таким же образом исторически обусловленные, могут быть особым предметом исследования. И вообще говоря, стали ими уже давно. Во всяком случае, со времен первых наставлений о том, как стать любимым и влюбиться. Свадьбы игрались и играются. Как и смерть, с которой ассоциировались замужество и женитьба. То, что публичное тело, это предмет розыгрыша с этим трудно спорить, но дело может быть, в том, что нет ничего кроме публичного тела, что сворачивается в складки частного тела индивида. То есть, здесь можно ближайшим образом продвигаться по модели складчатости и далее, в том смысле, что внутренне, это всегда складка внешнего. Впрочем, было бы наивно возобновлять противоположность универсалий общины ее всеобщности и индивида, с его атомарными интересами, теперь, когда община, прежде всего крестьянская, перестала быть большей частью основной институцией материального производства общества. Способы сочленения коллективного и публичного тела и тела индивида, теперь могут быть различны, что же что и пронизаны, все еще, реминисценциями и реактивациями прошлых исторических отношений производства желания. Все формации могут быть на территории.
Границы частного (индивидного) и публичного, это тропы расы. Возможность розыгрышей нарастает от нарастания складок. Гладкое тело общины не разыгрывается.
Удивление может вызывать тот факт, что глянец таким же образом может быть гладок, как и тело общины и тело Света. Трудно врать толпе, массе. И обратное верно, именно потому, что раса может быть разыграна, просто потому, что толпа или масса, как раз, восходит к индивиду и сливается с ним. Сама противоположность лжи и правды, теперь, отчасти может быть наивна, как прошлые формы идеологических прикрытий и оправданий господства и подчинения в условиях всеобщей свободы от эструса вторичной знаковой системы и производительности труда, что давно превышает возможности любых животных существ на планете. Но что ближайшим образом может значить это самомалейшее отсутствие возможности розыгрыша? И действительно скальный грунт, это, как если бы видя системный блок ПК его всякий раз разбирали бы до пыли кремния с тем чтобы познать его в беде. Быть может это что-то говорит и о друзьях, что могут быть познаны только в беде.
И легко это может быть, если это именно комедийный розыгрыш. На который, толпа или масса, вообще говоря, не ведется больше частью, если розыгрыш движется мотивом, выдать одно за другое. «Вожак» не может разыгрывать, только относительно. И относительно практики революции, что движется быстро. Мы уже говорили, что в двух таких разных романах, как Доктор Живаго и Тихий дон, что могут быть объединены одной темой, гражданской войны, эта трудность была отражена одним и тем же актом, плохой актер – мертвый актер, если этот актер агитатор. «Пусть Троцкий скажет». Теперь же, скорее очевидно может быть, что пусть MTV или VH1. Те, кто часто не совсем осмысленно выступают против клиповой культуры повседневности, видимо, все еще лелеют мечту о вождях и мирового пролетариата. Но разве цель не состояла в том, чтобы тот исчез, упразднился? И курьез не может состоять в том, что, в конце концов, невозможно столько пить алкоголя, упразднять себя? Как бы там ни было, может быть относительно очевидно, что раса может быть относительно независима о цвета кожи. И именно как смысл средостения сенсорных и экзистенциальных полей, жизни, например, спасения. Вспомним фото чернокожего молодого человека, что вносит белого из толпы дерущихся во время протестов в Великобритании, Лондоне, 2020 июнь. Пусть бы и смысл жизни – самоутверждение, скорее мог бы быть образом поведения живых существ в конфликтных ситуациях. Многое, что здесь можно сказать относиться к различным историческим эпохам и культурам, в том числе, и исторических рас. Но то, что искусство производит их с какого-то момента, во всяком случае, несомненно может быть. Пусть бы и это производство было бы, скорее, производством подражания исторической расе. Но художественная раса – это относительно однозначный ответ на вопрос, на что вы смотрите, когда смотрите кино или телевизор, увлечены картиной станковой живописи или созерцанием скульптуры. Художественная раса предмет наслаждения в произведении искусства и созерцания произведения искусства. Кантовская эстетика стоит здесь кажется резко против в теории не заинтересованного созерцания. Ответ может быть таким же образом прост, как и констатация того простого и не простого обстоятельства что никто, видимо не хочет есть фрукты с картин натюрмортов, просто потому, что они нарисованы. Кант описывает относительно незаинтересованное созерцание эстетической расы. Это его нрав. Ему бы нравится, Родченко, Малевич, Бау-хауз, цветы и орнаменты, и просто и не просто потому, что искусство, это не исключительно источник плотского наслаждения, но должно быть мостом между физикой и этикой, отсылкой к возможности красоты быть доброй. Как не странно, поэтому его видимо еще никто и ее ждал, это может быть и «Черный квадрат». Но вообще говоря, и Лиотар был достаточно прозрачен на счет того простого и не простого обстоятельства, почему, служение партии или рынку, могут не быть для искусства условиями такой возможной отсылки красоты к добру, впрочем, в ситуации неизменности общества современного Канту, видимо. Посмотрим клип Say So, вот такая женщина видимо и «должна» ходить на лабутенах, хотя бы иногда, просто потому что это ей идет. Из этого вовсе не следует видимо, что все должны. В этом смысле, кажется сколько конституций столько и дополнений до художественной расы. Что не обязательно должна быть в известном, исключительном смысле сексуально привлекательной или стремиться к этому для известного круга людей, что не станут спорить о вкусе в этом отношении. Это способ принять собственное тело. Известный феномен диктата моды, может быть связан с тем, что стиль в одежде может масштабироваться простым переносом, что и высмеивается гротескно в клипе «Баклажан». Событие удачно выйти замуж очевидно никак не связано со свойством быть на лабутенах, сколь бы культурно производными ни были бы обе такие характеристики. Верно, но верно может быть таким же образом то, что быть в моде это пусть и мимолетное, но привлекательное свойство вещей таким же образом, как и быть модной, стильной девушкой, это может быть синонимом женской привлекательности. Но может и не быть. "Фэйшен герл"- это как раз может быть раса одиночки. Сложность может быть в том, что для чернокожего человека в общем смысле может быть иногда трудно понять, каким образом может быть еще как-то нужно принять свое тело. Это намекает на болезнь и в этом он может быть прав, белая раса, может быть наиболее проблематична для себя и в этом смысле. Вопроса о том, а нужно ли нам тело? И разница, кроме прочего, быть может, производна от некоего вообще говоря таким же образом шокирующего обстоятельства. Большая часть младенцев белой расы стала выживать ранее, чем это теперь происходит с младенцами, в Африке. Возможно, они были и частично остаются «природными» фильтраторами до сих пор, если признать, что иная культура может быть природой для иной. Просто не могли и родиться.
Во сяком случае это едва ли не первое что бросается в глаза при встрече с этнически консервативными народами что в силу погодных условий могут ходить топлес, у них практически совершенное телосложение. Так как будто сама природа джунглей требует такого совершенства.
И иначе, тотальность клипового присутствия, видимо своеобразным образом направляет и программирует отбор. Руссо и критика культуры тела, за которой стоит линия сбыта, остается непременным местом иронически провокационных отсылок молодого поколения, «Шоколад» (Серебро), как будто и им самим было бы трудно оторваться от здравого смысла Подсечно-огневого земледелия.
Явно тем не менее, что, то облако вероятностных очертаний, что скорее всего, может быть видом тела большинства, мотив и для импрессионизма когда-то не настаивать на классицизме, может быть в известных ситуациях и критических временах для индивида темой бессознательного неприятия своего тела.
Быть может, и в виду известного возможного поражения порно, все более простая и красивая, добротная одежда, становиться и образцом для подражания. Что явно не одно и то же, что и вычурно изысканная или глянцево недоступная.
Природных рас не существует, они все исторические и культурные, только для различных исторических и культурных мер, в том числе, и времени генезиса. Идей нет, а вот множественное многообразие, в том числе, и непрерывной разнородности, это и есть бытие. И единственное, кажется, за что здесь нас можно прихватить, так это за то, что множественное многообразие, это, если не идея, то понятие. Но и по тому же основанию, в виду различия темпов времен, мы говорим, как можно понять, что такое исторические априори, в виду исторических эпох и сравнительно великих временных длительностей, можно понять, что такое исторические расы. Почему Б. Обаму все еще трудно играть в кино или театре, в отличие, быть может, даже и от его вайса? Хотя и бывшие электрики в качестве вице президентов, в США, встречались, не часто, если вообще встречались, несмотря на все возможности социального лифта в этом единстве штатов американской мечты. Просто потому, что он неподражаем все еще, слишком единичен, для такого амплуа. И трудность, здесь, скорее не в том, что он не складка, но в том, что и в его актуальном присутствии, в ситуациях управления и принятия решений, и в повседневной жизни и работе, граница между его должностью и соответствующим смысловым единством средостения его сенсорных и экзистенциальных полей, и всеми остальными американскими метисами и афроамериканцами различных должностей и образов жизни, и с ними вместе со всеми остальными, в этом отношении, была крайне подвижной. То есть, его поведение таким де образом было складкой внешнего, но в сущности первого раза. И эта раса все еще неподражаемо единична. Пародий может быть много, просто и не просто потому, что все будет пародией. Быть может, и даже наверняка, он сам был часто пародией на самого себя. И все же, можно вспомнить быть может и не один фильм, что предшествовал президентству Обамы, в котором президентом, и даже президентом сообщества землян, был известный Отелло карьеры. «Пятый элемент».
Короче, эмоционально волевой тон Бахтина, что венчает и раскрывает, сложное и, вообще говоря, редкое русское слово, – в отличие от немецкого языка, в котором часто можно встретить слова составные, не из столь обширной по характеру образования группы слов бумажников, – умонастроение.
Предварительно находимые эмоционально волевые психические состояния и состояния сознания, в которых себя застаешь, как и находишь и вырабатываешь особенности самости, совладать с такими состояниями и в которых узнаешь саму эту самость, что поведенчески, в показах, обнаруживаются, во множестве сенсорных и экзистенциальных полей некоего эстетического континуума либидо, желания и его производства, что и есть реальность, все это может и имеет отношение к понятию историческая раса. Важно, что эстетическая раса производиться в розыгрышах, прежде всего, в театре. То есть, это и действительно вымысел средневековых театральных критиков и теоретиков, но и технология такого театрального производства расы, как раз, и показана в таких трактатах. Гигантская, теперь, литература по технологии производства эстетических рас в этом смысле, это все книги, по поэтике: литературного, музыкального, кино и шире художественного творчества. Имя, может быть иным, как и глубина погружения в конструирование образа, должен ли персонаж потеть, и как, это большей частью не затрагивается напрямую, и разве что «Потец» или реклама дезодоранта. Создайте Гоблиозавра в Блендер. Просто потому, что, коль скоро, историческое существование в том числе, и разумно, все чтобы ни было в том числе и выдумывается, если не мыслиться, если не, ближайшим образом, идет по плану. То, что это различие сознательного и бессознательного проживания исторической судьбы и исторического проекта, может вызывать напряжения и еще какие, таким же образом исторически тривиально, как и сложность понятия расы. Просто потому, что на вопрос реальностью чего может оказаться желание в производстве можно ответить реальность, в том числе, и эстетической расы. Сложность, может быть, в том, что сама эта терминология часть такой особенной расы. Европейское человечество не случайное название. И возможно, термин раса не стоит употреблять всеобщим образом, именно потому, что это особенная черта само понимания индоевропейцев. То есть, индоевропейская раса, это некий феномен, понимание которого, в том числе, и в таких терминах, это и есть его бытие. Феномен – это встреча, а встреча – это встреча с событием. Ближайшим определением которого является существование, которому предшествовало не существование встречного и встреченного. Поэтому, могут быть и есть исторические расизмы, коль скоро история основана на событиях. Просто потому, что они, как и расы, все – исторические. Мысль, что здесь трепещет может состоять в том, что если история настолько природа, то почему не просто природа? ОК не вопрос, вопрос какая? Короче, вопрос, что здесь возможен ровно тот же, что можно задать и Дугину в отношении русского дазейн, насколько глубоко стоит изучать такой индоевропейский Дазейн, и засаживать воображаемое население континента в такое понятие, «русский Дазейн» подобное танку «Тигр»?
Здесь, могут последовать сложные вопросы деградации и эфемерности сознания, вида, редуцированного Ницше. Мол театр пришел к Грекам, и тем более философия Сократа и Платона пришла к ним в этот же время, когда их раса подошла к концу. Но если внять желанию чуть-чуть внешнего, то возьмем Монголов. Был ли у них театр времен Орды, и могли ли они сказать, тогда, что китаец опочил со своим театром, в который может играть сколько хочет, но это ничего не изменит? Монголов, теперь, гораздо больше, чем во время Орды, и китаец, все еще, плодиться и множится, не смотря на длительную традицию театра. Короче, ни образование, ни театр, ни кино, и даже не сеть WWW, причины возможного упадка. (Битвы разыгрываются и проигрываются по-иному, а это именно битвы 149 тысяч естественная убыль за 4 месяца – проигранная битва.) На особенность этого дела, как раз, и призваны были намекнуть множество фрагментов, война в силу чрезвычайно производительных средств ее ведения, теперь, что уничтожают и саму войну, подошла к концу, как средство стимулировать рождаемость и производство расы, и вопрос, что вместо нее. Поэтому как бы это ни было рискованно и, как раз, в виду всем известного соотношения исполняемой ценности и ее озвучивания или рационализации, иногда ложного осознания, но можно сказать, в стиле политического технолога, что оказался на площади незаметно для себя, а не в кулуарах и тайных пределах власти, что если празднование 9 мая не станет пиком активности в воспроизводстве населения, прежде всего в РФ, то этот проект можно будут считать провальным.
В первом приближении к мыслительному эксперименту: два молодых человека, оба выполняют одну и ту же работу в известной синергии сотрудничества, в одном и том же деле, скажем бизнесе. Что и делает их персонифицированную чувственно сингулярную любовь «Ромео и Джульетты», еще сильней. По отношению к их профессиональной занятости, все остальные особенности, в том числе, и пола, расы, национальности, конфессии, религиозной принадлежности, и т.д., можно рассматривать, как случайные, просто потому, что такого законодательство. Они увлечены работой и этим занятием, что обеспечивает их существование и любые иные возможные особенности их бытия. И насладившись собой в деле, и после наслаждения полом друг друга могут заметить и то, что вообще говоря, по отношению к функциям, которые они выполняют, пусть и творческим образом, в такой деятельности, что обеспечивает их существование, что их нахождение в таком-то, и таком-то теле, случайно. Не говоря уже об обуви, одежде, манерах и культурных знаках поведения полов. В таком случае, они скорее будут отличать себя от плиточника, как и те себя от них, если это не их занятие, чем от негра, трансвестита или фундаменталиста. Оставалась ли какая-либо знаковая часть принадлежности индейского племени, люди которого часто использовались на строительстве небоскребов в США, из-за особого безразличия к высоте, от их когда-то принадлежности земле, как всеобщему телу такой принадлежности территориальной формации, если говорить об этом в терминах АЭ?
Нет, скорее, это были строители небоскребов. Но вот в армии США, часто использовали такие знаковые символы.
Мужское и женское, равенство полов в занятости, неизбежно, как и исчезновение сугубо мужских или женских профессий потому, что в общем смысле машины роботов не имеют пола. Как совместить, быть в цвете? Пусть бы и это вопрос был бы, скорее, все же, уделом некоей не слишком большой по количеству расы, впрочем, можно внять статистике ранних половых актов среди подростков или сожительству подростков, как и любых других возрастов в семье или в отрытых сообществах. Такие отношения неуклонно сокращаются.
То есть, речь еще раз не о стремлении покрыть все многообразие одним брезентом, но о том, чтобы внять такому многообразию. Возможно, рас столько же, сколько и производств желания, а их неограниченно много может быть, как и искусств произведений искусства и профессий. Нам поэтому не нужно в выделенном смысле слова раса. Это просто узелок на память о том, что реальность расы – это реальность желания в производстве. Короче, быть черной пантерой, может быть таким же образом смешно, как и белым медведем или флагом, что выбрасывают, когда сдаются. И потому белых рас много, и вопрос, скорее, в том, чтобы это много не было бы множеством Мистера Смита из «Матрицы», и вопрос это, в том числе, и всех остальных рас. Что конечно, как было сказано, прежде всего, европейские. Почему? Никогда за время, последовавшее после Перестройки и разоружения, белая раса не была, кажется, столь проблематична сама для себя. И разве что вновь отделенная негативность эпидемии, мировой пандемии, теперь, роднит ее со всеми остальными.
«СТЛА».
Караваев В.Г.