"Мы выпили водки, я сказал, что прекрасный пол не зря называется прекрасным и пора ему уже в том убедиться. Володя, побледнев, согласился. Без труда была найдена девица, соответствующая ситуации. Я объяснил ей, что это Володя Ашкенази, великий музыкант, о нем надо позаботиться..."
А. Кончаловский. "Низкие истины. Возвышающий обман".
Андрей Кончаловский, кинорежиссёр, сценарист, в прошлом - студент Московской консерватории, пишет в своих мемуарах о своём однокурснике, знаменитом пианисте и дирижере, семикратном обладателе семи статуэток "Грэмми" Владимире Ашкенази...
Порвав с музыкой, уже известный кинорежиссер и сценарист Андрей Кончаловский откровенничал:
- В музыке я себя никогдa счaстливым не чувствовaл. Снaчaлa вообще не любил ее. Потом нaучился понимaть, любить, но себя в музыке не любил никогдa. У меня недостaточно хороший слух. То есть слышу я неплохо, не сфaльшивлю, но слух у меня не aбсолютный. И двигaтельный aппaрaт, то есть связь между ухом и пaльцaми, не очень рaзвит. Тягaться с Колей Кaпустиным (-Известный джазовый пианист, друг юности Кончаловского), у которого все это было от Богa, я не мог. Он первым зaстaвил меня почувствовaть свою неполноценность.
Впрочем, в (музыкакльном) училище это чувство унижения и неудобствa от собственной второсортности меня не очень тяготило. Был aзaрт, желaние быть хорошим, быть лучше других, тщеслaвие. Я 6ыл недостaточно плох, чтобы меня не приняли в консервaторию. А вот консервaторские годы были мучительны из-зa постоянной необxодимости соответствовaть другим.
Ну, прямо, исповедь Сальери из "Амадея"! Но посмотрим, что же знаменитый кинорежиссёр говорит об Ашкенази, который на музыкальном пути продвинулся дальше всех своих приятелей...
Вскоре Володя нaчaл получaть один приз зa другим. Он уже был концертирующий aртист, a я - студент Консы. Стaть выездным в те годы было нaмного труднее, чем спустя пять или десять лет, но он был не просто выездным, он буквaльно без перерывa колесил по всему миру.
Отдельный разговор о моем отношении к его игре. Он, конечно, гениально одаренный музыкант, его пианизм – нечто невероятное! На протяжении жизни он очень менялся. Мое обожание со временем прошло и через скепсис. Был период, когда он играл чересчур чисто. Складывалось впечатление, что это игра без единой ошибки, в том числе и ошибки божественной. Из-за этого от его исполнительства слегка веяло хрестоматией. Где-то в 60-х, став несколько больше разбираться в интерпретациях, я пошел на концерт Володи и на выходе столкнулся с Рихтером, давно знавшим меня...
– Как вам, Святослав Теофилович? – спросил я. Он улыбнулся, немного неловко поднял плечи и, как бы извиняясь, сказал:
– Слишком безупречно.
Похвала это была или хула в устах великого Рихтера? Кончаловский, конечно, не упускает случая и пользуется этой оценкой:
Я даже не до конца понял, что он имел в виду. Наверное, то, что в Володиной игре мало было оригинальности, неожиданности, все идеально предсказуемо.
Владимир Ашкенази - Шопен. Etude Op. 10, No. 1
...Ну конечно, я играл – играл неплохо, - продолжает Андрей Сергеевич, - (у меня сохранилась программка вечера памяти Кончаловского: играл Рихтер, за ним в программке – я), много занимался, готовился к конкурсу, переиграл руку. Я как бы изо всех сил старался быть профессионалом, профессия меня затягивала...
...И все равно где-то в глубине, внутри себя я чувствовал, что никогда такой творческой свободы, такой совершенной техники, какая есть у Ашкенази, мне не достичь.
И вот тут неудавшийся пианист наносит сокрушительный удар по более талантливому, уже знаменитому на весь мир музыканту, товарищу юности...
...У Володи (Ашкенази) была беда – от его обуви шел запах. Ну может, не столь сокрушительный, как от сыра в повести Джерома, но я почему-то обратил внимание. Я чувствовал, что именно на меня возложена миссия избавить от него музыкального гения, собирал отовсюду наиполезнейшие на этот счет рекомендации и немедля передавал их Володе. Они ли возымели действие или что-то иное, но заслугу в победе над этой напастью приписываю исключительно себе.
Другой бедой, от которой, как я решил, ему пора избавляться, было его неведение во всем, что касалось плодов древа познания. По натуре своей он был интроверт, боялся женщин. Мы выпили водки, я сказал, что прекрасный пол не зря называется прекрасным и пора ему уже в том убедиться. Володя, побледнев, согласился. Без труда была найдена девица, соответствующая ситуации. Я объяснил ей, что это Володя Ашкенази, великий музыкант, о нем надо позаботиться. Они закрылись в другой комнате, мы с приятелями продолжали пить, слушать музыку, говорить о высоких материях; родителей, естественно, не было – лето, уехали отдыхать. Через полчаса дверь открылась, выглянула девица:
– Ну где клиент?
– Как где? Он с тобой.
– Какое со мной! Я его жду уже двадцать минут.
Оказалось, он вышел пописать и тихонько слинял из квартиры.
Надеюсь, Володя простит мне эти воспоминания. Это было так по-детски и так наивно!..
Однако, будем считать хэппи-эндом то, что в этой истории хотя бы никто никого не отравил. Кончаловский вернулся на родину, но снимает фильмы для западных фестивалей. Ашкенази играет, дирижирует. Говорят, лучшее исполнение сюиты Прокофьева "Ромео и Джульетта" - за ним...
В. Ашкенази - С. Прокофьев. "Танец рыцарей" из сюиты "Ромео и Джульетта".
Интересно, после публикации таких "откровений" поздравляет ли Владимир Ашкенази своего старого приятеля с Новым годом ?
Ещё о классике на канале "5 лучших!" - здесь:
- Как Игорь Стравинский "улучшил" американский гимн...
- Шнитке и Рихтер "спорят" о Высоцком.
- Душа и Музыка: помоги им найти друг друга!
