«Фольклор» со среднеанглийского языка переводится как «народная мудрость». Фолько – это совокупность словесных, словесно-музыкальных, музыкально-хореографических и драматических произведений народного творчества. Мировой, в том числе российский, фольклор обладает совокупностью общих признаков – коллективностью творческого процесса, устностью передачи, традиционностью, полиэлементарностью.
Издавна на Руси свадьбы праздновались после сбора урожая. Особенно котировалось «бабье лето» – когда бабам наконец можно было тоже отдохнуть и, как теперь говорят, «на всю катушку» поплясать, попеть частушки, подзадорить мужиков, попроказничать и покуражиться. Да и мужик, если он «сыт, пьян, да и нос в табаке», погулять не промах: ходит подбоченясь, сапоги скрипят, гармошка поигрывает, знай себе ус накручивает да на девок поглядывает.
Частушка в разных местностях называется по-разному – «частая», «частуха», «коротушка», «припевка», «прибаутка», «пригудка», «наберушка», «ихахошка», «вертушка», «топтушка». Этот вид русского народного словесно-музыкального творчества представлен двустишиями или четверостишиями, исполняемыми в быстром темпе.
В самостоятельный жанр фольклора частушка сформировалась во II-ой половине XIX века. При своем возникновении частушки имели бытовое, чаще любовное, содержание, но в XX веке их тематический диапазон значительно расширился.
Ранние частушки исполнялись бражниками, празднующими окончание посевной или уборочной кампаний, а также во время свадебных застолий или гуляний. Свадебные частушки, как и свадебный фольклор многих народов, нередко были на грани непристойности, но никогда не переходили ее:
Не брани меня, мамаша, не брани так грозно:
Ты сама была такая – приходила поздно!
Известный социолог и социопсихолог Игорь Кон объясняет эту особенность свадебного фольклора следующим образом: словесные импликации вызывают в мысленном взоре жениха ассоциативные зрительные образы, которые активизируют выделение андропоидов (мужских половых гормонов) в его организме, тем самым подготавливая его к брачной ночи.
Основной эмодиональный тон частушки – мажорный: это дифирамбы достоинствам будущего мужа и красоте и покладистости, задорности будущей жены.
Располагающий к соитию интимно-лирический характер частушки также воздействует на воображение и творческие способности путем «замещения» (З. Фрейд) участников свадебной церемонии. Участники свадьбы импровизируют за столом и во время гуляния: обыгрываются имена жениха и невесты, их родственников и близких друзей, а также просто самые расхожие имена собственные, означающие просто Женщину и Мужчину:
У Ивана да у Маши
Дома будет вдоволь каши.
Столь же ласки, сколько каши:
Будет сладко паре нашей.
Частушки часто исполняются под гармонь или балалайку, но это может быть и просто речитатив под дробь каблуков или своеобразный тост, перекрывающий гул свадьбы.
Как и народные песни, частушки нередко строятся по принципу психологического параллелизма: символический образ из мира природы – реальный образ из жизни человека:
Даша наша солнца краше.
Мощным будет урожай:
Тыщу, Даша, нарожай.
Частушка также склонна использовать параллелизм пословичного типа: предельно упрощенная схема строится по сквозному принципу. При этом элемент неожиданности в последних двух строках должен необходимым образом вызывать смех у слушающих.
В частушках нередко используется прием «единоначатия». Огромны циклы частушек с зачинами: «С неба звездочка упала…», «Скажи мне, яблочко, куда ты котишься…», «Я на бочке сижу…».
Живой разговорный язык частушки отмечен краткостью, афористичностью, экспрессивностью. Для частушки характерны смелая метафора и гипербола, образное словотворчество: «Моя милка – приманилка», «Моя милочка – крутилочка»…
Стих частушки строится на основе тактовой метрики с многофигурными модификациями четырехдольника. Обычно рифмуются 2-я и 4-я строки. Используется и ассонанс, то есть неточная рифма, когда совпадают ударные слоги, концы же рифмующихся слов или разнозвучны, или созвучны лишь приблизительно:
Милый – сокол, милый – лебедь.
Как соскучится – приедет.
Или следующая ассонансная рифма из частушки, записанной в Ярославской области:
Сошью платьице с оборкой, на оборке вышью буф,
Нету время тяжелее, когда милый любит двух.
Сюрприз «для смеха» в этой частушке носит лингвостилистический характер: «буф» позволяет ожидать манерное развитие темы западного покроя одежды, но неожиданно возникает грубоватое «двух».
Монологическая форма частушки распространена больше, чем диалогическая, когда две части частушки исполняются по очереди двумя людьми. Однако по семантически-формальным признакам частушка может включать в себя внутренний диалог, где сознание автора как бы расщепляется на две части: в первой части задается вопрос, на который звучит ответ во второй части.
Такие виды частушек, как «вертушка» и «топтушка», скорее всего, восходят к скоморошьим проделкам, то есть к древнерусскому фольклору. Другим видом частушек являются так называемые «страдания», характерные главным образом для центральной полосы России. Мотивы страдания, расставания, страха перед одиночеством или бесчестием, в отличие от сексуального вызова в свадебных частушках, звучали на девичьих посиделках. Большинство частушек были девичьими монологами, которые можно подразделять на размышление, повествование и описание.
Изобилие эпитетов характерно для свадебных частушек. Когда исполнителю явно не хватает активного запаса слов, чтобы лучше «подать» себя, появляются слова типа «разгарчивата» (то есть страстная, быстро загорающаяся), «приманчивата»:
Рассыпчивата, разгарчивата,
росточком мала – да приманчивата.
Вместе с тем, в свадебных частушках контраст между основным словесным фоном (общеязыковым с налетом просторечия) и стилистически сильно окрашенным (диалектизмами, неологизмами, заимствованиями) невелик, что определяет их лингвостилистическую цельность.
Очень важен ритм частушки – тягучий или дробный, который по-своему передает ее душевный настрой, придает особые оттенки смысловому содержанию слов.
Фонетическая прозрачность частушек удачно совмещается с внутренними рифмами, аллитерациями и ассонансами. Приведем яркий пример:
Ох, досада – не рассада,
Не рассадишь по грядам,
А кручина – не лучина,
Не сожжешь по вечерам.
Внутренние рифмы на «ада» и «ина», аллитерации на «с» и «г», а также ассонансы на «а», «у» и «о» делают эту частушку удивительно певуче-вокальной.
В дробных мелкоритмичных частушках выделяются аллитерации на взрывные согласные. Звукопись же «страданий» более тянуча, изобилует носовыми «м» и «н» и напоминает башкирский озон кюй. Вот один из примеров:
Медна мера загремела
Над моею головой:
Моя мила заревела
Пуще матери родной.
Л. Ахмечет
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!