На третьем этаже нашего дома суета. Там живет дедушка в глубокой деменции. И вот вроде он «собрался на покой».
Дедушка был директором крупного предприятия на Урале. Затем – в новое время – руководил частным заводиком. Заслуженный, видимо, человек. И очень богатый.
У него особняк за городом, но «чудной старичок» предпочитал квартиру своей молодости, откуда вышел в жизнь. И наследники с этим, конечно, мирились.
Как я понял, у него две воинствующие группы родственников-наследников. Они будут спорить за наследство. Вероятно, завещание – одно, а вот на чьих руках он в мир другой отойдет – другое. Я не понимаю, но, может, тот, кто закроет старичку глаза, получит право на что-то из его имущества? На то похоже.
Они появляются в его комнатах по какому-то графику. Это чтобы ухаживать, «печально подносить лекарство, вздыхать и думать про себя: когда же черт возьмет тебя». Сначала одни, а затем другие. Мне говорили, что чуть даже не видео снимают, чтобы потом что-то там доказать.
Дедушка, как говорится, родственным внимание не обижен. Денно и нощно «любящие глаза» следят за ним.
Поймите, я без сатиры, просто что есть, то и есть.
И вот он на покой – на вечный – собрался.
Я бы не стал об этом рассказывать. Если бы не другой случай.
В доме, где живет подружка моей дочери, помирала старая учительница. Про ее пенсию не надо рассказывать. И дачи с особняком не было, и в квартире, кроме книг, ничего нет. И счетов в банке тоже нет. У нее единственная дочь уехала жить в Германию. Какой-то контракт. Тоже средне живет, как я понял.
Про ее последние дни рассказывать не буду: это печально. У меня на канале читатели и друзья – все опытные. Могут представить.
Я хочу о другом сказать. Я слушал пресс-конференцию Путина. Все четыре часа. И в прошлом году. И в позапрошлом тоже. Он много говорил – и это хорошо – о помощи детям и многодетным семьям. И еще о разной помощи. А я все ждал, когда он о стариках что-нибудь скажет. Про компенсацию пенсии – это не совсем то. Ждал, что он выскажется о государственной помощи одиноким больным старикам. А их много у нас в стране. О том, что их на учет надо взять, продумать адресную помощь таким одиноким и брошенным старым людям. У многих из них – деменция. И они заслужили человеческое к себе отношение.
Хотелось бы обратиться отдельно к тем людям, которые «все знают» (критиканы) и которые умеют зло критиковать: я, может, не все понимаю в социальной политике. Но я вижу, что в жизни происходит. Достаточно почитать комментарии к моей миниатюре «Уход за дедушкой: выдержала три дня». После некоторых из этих комментариев я уснуть не мог: очень людей жалко. И тех, кто мучился, и тех, кто за ними ухаживал. И ухаживает.