Директор департамента Счётной палаты, действительный государственный советник, доктор экономических наук, заведующий кафедрой истории Церкви на историческом факультете МГУ. Это всё о нём, о Вениамине Симонове. Но не только это. Ещё он – православный монах, архимандрит Филипп.
– Вы строгий начальник? Увольняете?
– Могу. Опять-таки здесь вопрос связан с исполнением законодательства о госслужбе, ты должен добиваться того, чтобы люди соответствовали. Если человек по каким-то причинам, профессиональным, либо личным, не в состоянии соответствовать занимаемой должности, он не должен ее занимать. В Счётную палату стоит большая очередь народу. Совершенно не исключено, что в этой очереди мы найдем людей, которые по качеству будут выше, чем тот человек, который, с моей точки зрения, не соответствует.
– Вы занимаете такой высокий пост. Не мешает ли это достигать смирения?
– Пост – это выполнение обязанностей, а собственно смирение и достигается тем, что человек занят главным образом исполнением определённых обязанностей. Что такое смирение? Отвергнисьсебя, возьми крест свой и следуй за Мной(Мф. 16, 24 пар.). Найди способ отвергнуться себя, найди тот крест, который тебе по силам, и неси. Смирение прекращается, когда ты начинаешь руководствоваться какими-то своими соображениями, когда ты уходишь от обязанностей и вспоминаешь о правах. У нас сейчас демократия имеет такое свойство, что все много говорят о правах и мало кто помнит об обязанностях. В том числе и государство. Я имею в виду не только лиц, но и институты. Что государство всё время говорит о своих правах, а то, что у него есть определённые обязанности, например, социального призрения. Или целый спектр других обязанностей, которые народ возложил на государство, с тем, чтобы оно от имени народа их реализовывало. Вот об этом государство почему-то не помнит. Оно помнит о своём праве распределять федеральный бюджет. Только: деньги из бюджета ушли – всё, оно считает свою задачу выполненной. Целевым образом они израсходованы, нецелевым, уже мало кого заботит, кроме Счётной палаты. Вот мы и бегаем с этой нецелёвкой. Но вот когда все вспомнят о своих обязанностях, вот тогда будет смирение всеобщее.
Особенность Счётной палаты как института состоит в том, что наши сотрудники, инспекторский состав очень хорошо защищены законом. И даже я к ним вправе предъявить только те требования, которые обусловлены законом. Всё остальное будет считаться давлением на инспектора. А это уже спектр ‑от уголовного до административного. В этой связи я могу руководствоваться только тем, что написано в законе. Это не мои измышления. Это не я придумал. Я обязан это спрашивать. Вот в этих рамках, как закон нам определил. У нас два базовых закона – закон о госслужбе и закон о Счётной палате.
– У Вас хорошая зарплата. Что можете себе позволить? С нестяжанием как быть?
– Стяжание – это когда ты сам собираешь горящие уголья на свою голову (Притч. 25, 22). Все, что у меня есть, пришло не от меня и уйдет не ко мне. То есть я какое-то время пользуюсь вот этой дачей, но она пришла от родственников и дальше после меня уйдет родственникам, и дом, в котором я живу, тоже не мой, моего-то ничего и нет. Машина, на которой езжу, принадлежит Управлению делами Президента. Она тоже не моя… Стяжание – это целенаправленный процесс. Это значит: я ставлю себе задачу набрать, натаскать, набить себе всю комнату, всё, что вокруг комнаты, и так дальше и дальше. Всё это моё, как я счастлив! Да?
Я нахожу себя в таких жизненных обстоятельствах, что мне некогда думать, в том числе, и о стяжании. Может быть, это, кстати, такая милость Божья к определённым людям и ко мне конкретно, что они находятся в таких обстоятельствах, что они думают только о своих определённых, очерченных интересах. То есть ‑есть интересы, очерченные законодательством, государством, есть интересы с подготовкой кадров в Московском университете, где я тоже работаю. Также есть интересы в Синодальном миссионерском отделе. То есть у тебя есть бешеная куча занятий, которые гораздо более интересны, чем купить лишних три машины. А для некоторых эти лишних три машины – это свет в окошке, другого нет… И они кончаются, эти машины-то, очень быстро. И начинаются другие процессы, и потом, через 8–10 лет уже, может, и не надо машин, потому что лет уже будет побольше и желаний поменьше, и лекарств надо будет ещё больше, чем мне. Вот в чём вопрос. Если нет реально субъективно сформулированной цели, нет и процесса. Его не может быть физически. Лично я очень редко оказываюсь за рулём машины сам, просто потому, что мне некогда этим заниматься. Мне это не нужно.
Полностью интервью с архимандритом Филиппом (Симоновым) - в книге Юлии Варенцовой "Люди неба. Как они стали монахами" (по мотивам цикла программ на телеканале "Спас":
https://www.labirint.ru/books/745621/
https://www.ozon.ru/product/lyudi-neba-kak-oni-stali-monahami-net-avtora-171138854/