Ребята собирались, думая каждый о своем. Вова не был верующим человеком, но сейчас его мысли были о Боге. «Господи, пусть все получится, и на этом всё. Прости меня, Господи. Только пусть сейчас все получится, и больше я никогда…» Дальше он не знал, чего именно пообещать невидимому всесильному Богу за то, что он позаботится о них в этом рискованном последнем деле. Катя в этот момент с тоской думала о том, что жить, как все – это то, чего ей всегда хотелось меньше всего. И вот она согласилась. Почему? Она даже не знала, любит ли она Вовку. Привыкла, да. Благодарна, да. Кроме него никого нет, - это же не любовь. Или любовь? И что вообще такое любовь? Может это оно и есть, -отказаться от того, что нравится, ради другого человека. Катя завязала кроссовок и выпрямилась.
- Иди, Толяну до свидания скажи.
- Да на фига? Ему не до нас. Он там свои гормоны совершенствует. И вообще не хочу я его видеть.
- Ты дурак совсем? Иди и скажи, что мы уходим. Еще не хватало поссориться сейчас. Он нам нужен.
- О. Другое дело. Узнаю брата Колю.
- Ты о чем это?
- Да так, неважно. – Вова прошел к двери лаборатории, заглянул в неё, буркнул что-то и вернулся.
- Он хоть тебя услышал?
- Ну, это уж извините. Пошли-пошли, дверь сама захлопывается.
Катя смотрела на Вовку с любопытством. Острит что-то, подкалывает её. Что это с ним? Нервы, что ли. Узнает он брата Колю. А она вот брата Васю что-то совсем не узнает. Нет, не узнает. С другой стороны, раз так ревнует, значит любит. Может зря она с ним так. Ведь он и правда единственный ей по-настоящему близкий человек. Где бы она была, если бы не Вовка? Нет, точно зря. Ценить надо то, что есть. Но ведь обычная жизнь – это такая тоска, Господи! Как же её жить-то, тоскливую такую, серую? Это ведь не жизнь, которая у всех. Это смерть какая-то. Обремененная этими невеселыми раздумьями, Катя и не заметила, как прошагала рядом с Вовкой до дома. Он взял сумку с костюмом, деньги, чмокнул её в нос, бросил «будь на связи», и убежал. Сидя на диване в съемной квартире, Катя не могла успокоиться. Не могла радоваться тому, что есть. Не могла принять то, что вот-вот все веселье закончится. Внезапно вскочив, она вылетела из дома и почти бегом отправилась назад, в Дегтярный переулок. Ей срочно нужно было кое-что проверить. Иначе жизни ей там, в мире обыденности и спокойствия, не будет.
Москва, Gold Olympus, улица Донская, суббота, вечер
В клуб Вова не попал. Точнее, дальше ресепшен не прошел. Его задушила жаба, выкладывать кругленькую сумму за месячную карту. А разовых занятий не было.
- Если, конечно, вы не по рекомендации.
- Что? А, нет. Не по рекомендации. Но мой товарищ как-то заглядывал к вам, и ему тут очень понравилось.
- Не сомневаюсь. – Протянула девица с обложки глянцевого журнала. В её голосе и взгляде экзотично смешались высокомерие и сочувствие. Большие электронные часы мигнули, сменили комбинацию цифр с 18:59 на 19:00, позади Вовы открылась дверь и в холл вплыл хозяин в сопровождении охранника. Охранник был очень типичным. Вове подумалось, что может быть где-то есть фабрика по производству охранников? Откуда-то они берутся, такие одинаковые. У каждого крупного бизнесмена есть служба охраны, и все сотрудники этой самой охраны слеплены по одному лекалу. Лица, прически, комплекция, костюмы. Удивительно просто. А еще искренне удивился, как это у людей получается жить по часам в столице. Как будто живут в какой-то параллельной Москве, что ли? Пробки им не мешают. Вова подумал, что занимается какой-то херней, вместо того, чтобы быстро принять решение, покупать или нет месячную карту. Пожалуй, это лишнее. Катя купит себе эту чертову карту и сориентируется на месте. А сейчас он попробует сделать все, что в его силах. Да.
- Могу я воспользоваться вашим туалетом?
Девушка проигнорировала его, вытягиваясь в струнку, как солдат, и одновременно улыбаясь навстречу хозяину.
- Добрый вечер, Артур Аванесович!
Мужчина в сопровождении охранников прошествовал внутрь, в свою очередь, не обратив никакого внимания на менеджера. Девушка с именем Мария на бейджике выдохнула, сверкнув глазами, в которых плескалась обида, и наконец-то снова увидела Вову. Ледяным тоном она произнесла: «Всего доброго, молодой человек». О, отыгралась. Почему на Вове, непонятно. Хотя, почему непонятно? Как раз понятно. Хозяину-то ничего нельзя сказать. Ну, не скажешь же хозяину, который тебя кормит с руки: «Кто ж тебя так хреново воспитал, что ты элементарное «здрасьте» бросить не можешь? Сволочь ты зажравшаяся. Ведешь себя так, будто ты человек, а все вокруг микробы». Вова её, наверное, даже понимал. Ладно. Не удалось пройти внутрь – хрен с ним. Он и так подрубится к камерам. Вряд ли тут какая-то сверх-система охраны. Не банк же. Компьютер у него всегда с собой. Вова вышел на улицу и стал прикидывать, как лучше поступить. Неплохо бы рядом какое-нибудь кафе. Залезть в счета или в переписку – это одно, а система безопасности – немного другое дело. Как назло, рядом ничего не было. Вова зашел за угол здания, и пристроился на какой-то выступ в стене. Отлично. Сейчас он подключится и просмотрит, как проводит время спортсмен Азарян. Вова запустил поиск видеоустройств, и едва успел свернуть его на всякий пожарный, как на плечо легла тяжелая рука.
- Ты че тут трешься, а? – Вова повернулся. Изделие с фабрики охранников стояло и смотрело на него недобрым взглядом. Вова онемел и сунул руку в карман. Амбал не растерялся и выкрутил ему руку. Но он уже успел сделать то, зачем лез в карман. Мужик проверил карман, вынул странную трубку.
- Че это?
- Ингалятор.
- Че?
- Ингалятор. Астма у меня. Не сломайте, пожалуйста.
- И че? Типа приступ вдруг случился? Че тут трешься, говорю? А ну, пошли со мной!
Москва, квартира Толика, суббота, вечер
Катя лежала на полу и разочарование затапливало её, грозясь выплеснуться наружу. Сейчас разочарование просочится сквозь поры кожи и затопит все вокруг. Комнату, и диван, и стол, и шкаф. И выльется на улицу, и потечет по тротуарам. Слишком огромное оно, это разочарование. Такое бескрайнее, что хотелось разрыдаться. Только прикушенная губа спасала от бурных рыданий. Дура, пошла она проверять что-то. Что? Что мозг – это и правда сексуально? Наврали. Всё наврали. Рядом произошло шевеление, Толян поднялся на локте и сказал:
- Ну, вообще я понимаю твое состояние. Просто ты это… Ты же первая у меня.
- Да забей. Нормально всё.
- Кать, ну я же не идиот. Я понимаю, что все что сейчас было – это было ни о чем.
- Как ты можешь понимать? Я же первая у тебя.
- В кино смотрел.
- Какие ты интересные фильмы смотришь. – Катя встала и начала судорожно одеваться. Ей вдруг стало стыдно. Перед Толяном, за то, что она влетела сюда и набросилась на него, как последняя нимфоманка. Перед Вовкой, за то, что пока он там в разведке, она так низко его предала. Так подло, так мерзко.
- Кать, может поговорим?
- Толь, прости. Мне бежать надо. Мы поговорим. Обязательно поговорим. Потом.
Катя выскочила, одеваясь на ходу. Боже, что за идиотка. Все бежит куда-то, бежит. Ищет что-то. Приключения. Толик ведь Вовкин друг. И как теперь дело делать? Она все испортила. Если это вскроется – она под землю провалится. И если не вскроется – провалится тоже. Как смотреть Вовке в глаза. Зачем, ну зачем она сотворила эту глупость? При воспоминании о неловких Толиковых прикосновениях и слюнявых поцелуях Катю передернуло. Нет, она должна все прекратить немедленно. Любой контакт Вовки с Толиком для неё опасен. Деньги есть. Она скажет, что подумала хорошенько, и решила: завязываем. Уезжаем и срочно. Вовка обрадуется, а она сделает все, чтобы их отношения наладились. Никаких ссор. Всё будет хорошо. Немного примирившись со своим проступком у себя в голове, Катя взлетела по лестнице и увидела Вовку. Он сидел у квартиры и держался за глаз. Услышав Катю, оторвал руку от синяка в пол-лица и со злостью прошипел:
- Где тебя носит?
- Что с тобой, Господи!
- Открывай быстрее, у меня кажется сотряс, я чуть не отрубился пару раз.
- Сейчас. Сейчас. А где твои ключи?
- Там же где и все остальное. У псов этих бешенных. Акопяна твоего.
- Азаряна?
- Его. Ай, что ты делаешь?! Больно!
- Я просто тебя осматриваю.
- Ты кто? Врач?
- Может, в травмпункт?
- Нет. Просто давай я прилягу, а ты принеси мне лед.
- Сейчас, сейчас. – Катя суетилась изо всех сил. Может быть даже сверх сил. В душе она порадовалась ситуации. Вовку жаль, конечно. Но, Бог даст, всё обойдется – подумаешь, синяки. Зато сейчас она чувствует себя больше полезной, чем виноватой. Катя помогла Вовке раздеться и лечь. Бегом принесла из кухни лёд, замотав его в платок, и стакан воды. Сунулась в ящики стола, искать таблетки. Вова с интересом наблюдал за её телодвижениями.
- Так где, ты говоришь, была?
- А? А я ничего не говорила. – Катя села рядом с Вовкой и безмятежно улыбнулась. – Болит? Бедный мой. Расскажешь, что случилось?
Вовка молчал и смотрел на Катю в упор одним глазом. Второй заплыл. Она вздохнула.
- Мне хотелось подумать. Про нас. Про дела наши грешные. И я пошла. Прогуляться просто. Ну, вот я шла, шла, думала. О том, что ты сказал мне. О твоей просьбе. Ну, и вот, собственно. У меня для тебя две новости. С какой начать?
- А они что, твои новости, хорошая и плохая?
- Ну, одна точно хорошая. А вторая как тебе покажется я не знаю.
- Давай тогда с той, что не знаешь.
- Окей. – Катя задумалась, глядя куда-то мимо Вовы. Такие вещи говорить трудно. Всем, и мужчинам, и женщинам. А женщинам, вроде как, и не пристало. Но Кате нужно было сказать эти слова. Если они обрадуют Вовку – значит все хорошо и все будет хорошо в дальнейшем. А если напугают или расстроят – ну, тоже неплохо. Будет повод для конфликта, а ее проклятое чувство вины спрячется за этот конфликт.
- Женись на мне.
- Прости?
- Ладно, ясно. – Катя поднялась с дивана. Вова схватил её за руку.
- Стой, куда пошла сразу. Сейчас не могу, извини. Но в принципе я не против. Еще обсудим, когда башка трещать перестанет. А вторая новость?
- Я согласна с тобой. Давай завяжем, прямо сейчас. И уедем вдвоем. И не надо никакого Азаряна.
- Ну уж нет!
- Что ты имеешь в виду?
- Нет, Катенька, теперь надо. Теперь это дело принципа. Мы отработаем его по полной. Не на пол лимона, а на лимон.
