Эту непростую историю из прошлого своей семьи рассказал мне мой старший коллега еще по заводской работе.
В его семье так получилось, что в 1941 году на момент начала войны, отец был еще маленьким ребенком, а дед общему призыву уже не подлежал. Я тогда не уточнил год рождения деда – полагаю, ему было, получается серьезно за 40 лет, да и потом, честно говоря, не удалось точно выяснить после какого возраста мужиков уже не мобилизовали во время ВОВ. Семье относительно посчастливилось еще и регионально – проживали в одном из сел Петушинского района Московской области, близ самих Петушков. То есть и в армию не брали (в таком возрасте только на добровольной основе) и немец не дошел.
Вот только трудовую мобилизацию граждан никто не отменял в военных условиях. Тем более что Москва рядом и таких вот возрастных мужиков (да и женщин тоже) из ближайших к Москве районов, массово мобилизовали не в армию, а на строительство укреплений и рытье окопов «по ту сторону» столицы. А это по факту участие уже в военных действиях, хоть ты и гражданский, и в бой не идешь, но находишься на линии фронта, гибель и плен вполне вероятны– бомбежка, прорыв врага, и поминай как звали.
В общем, странная история с дедом случилась. Дезертировал он. То есть как - жена «не пустила», ныла, стонала – вот убьют тебя, а я одна с детьми… Он и раскис, да страшно видать было. Уж не помню по рассказу товарища как дед отбился от мобилизованных, вроде просто на призывной пункт не пришел, да и сел потом в старую баньку у себя во дворе. В погребе-то оно холодновато дезертирствовать. Так и сидел.
- Постойте, Иван Иваныч, - прервал я коллегу, - как же так? А власти? Соседи? Никто не донес?
Ну, а что власти? Не до того было, неразбериха, время военное, пропустили они этот момент, да и не с оружием же из боевой части мужик бежал. А люди… Нет, не донесли. Не смог товарищ точно сказать, как уж его бабушка умудрялась мужа скрывать, кто-то, конечно, подозревал, кто-то и знал, но вот никуда не сообщили. Сидел дед лето, осень, и, кстати, тут уже мобилизованные односельчане вернулись, причем ВСЕ. Вот так. Выполнили свой долг перед Родиной посильно возрасту и теперь «дома сидят», в смысле работают в тылу как все. А дед…
Вышел из бани к декабрю (стыдно перед людьми и больно – бабы ведь тоже окопы эти рыли!), пошел сдаваться куда положено. «Там, где положено» - уж тоже не стал уточнять, в военкомате или сразу в милиции, удивились, но быстро разобрались и ничего хорошего, ясное де не сулили. Решили вопрос сразу, по военному, на месте. Учитывая твою прошлую безгрешную биографию, дорогой товарищ, пишешь сейчас заявление и идешь добровольцем на фронт. Иначе… сам понимаешь. И на семье клеймо будет. А так ты реабилитируешься и будешь, дурачина эдакая, обратно нормальным советским гражданином.
Что же, деда по-тихому собрали, и по-тихому же проводили. Единственное короткое письмо с фронта пришло в начале весны 1942-го, с юга. «Садимся на корабли, и куда-то плывем». Я уже сам смог сделать вывод, что дед товарища, по всей видимости, принимал участие в Керченской оборонительной операции, закончившийся поражением нашего Крымского фронта. Следующим пришло только извещение о пропаже без вести…
Мораль данной истории, полагаю, всем ясна.