«Всё нормально у нас, со здравым смыслом! Мелодрамы смотрим. Криминальный ум понимаем», — она внушительно крякнула, расправила могутные плечи, повела бровью. В общем, всё по писанному. Собеседник робко исподлобья глянул. Носом шмыгнул. И осел. Аргументами.
Однако, расхорохорившаяся баба не унемоглась. Встала, во весь свой — 156,5 — рост. Юбку на шикарных бёдрах подвинула.
/По замыслу, блестящая змейка — от утянутой талии до самого низа изделия — должна была складно и заманчиво делить полупопия. Намекая на эпохальные размеры. Вещь покупалась неспроста и была любима очень. /
Рюхи фиолэтовые расправила, на рукавах блузы крепдешиновой. Камею потискала в жирных пальчиках — «всё от нерву!»
И заголосила вновь: «Ты вот мне сыплешь упрёками. И пытаешься доказать что-то. А что мне доказать можно? Я ж — упёртая. До нельзя! К тому ж, ранее тебе это нравилось. Прельщало, можно так выразиться! Что же изменилось, за отчётный период, дорогой ты наш?!»
В комнате повисло молчание. Ответчик жевал сопли, выискивал необоримое. И не находил! Её правда. Прежде, все эти капризы и бреды были ему почти приятны. Смазанная, дурным характером истицы, повозка катила, по дороге жизни. Скрипела, подламывалась поочерёдно колёсами и ступицей. Но после непродолжительных ремонтов — заметьте, без замен жизненно важных органов! — продолжала путь. Да и «коней — на переправе..» Да и прочие, обстоятельные причины.. Не предвещали смену власти.
И вдруг. Всё сбилось, смешалось, вывернулось. Был ли виноват, брошенный за спину, взгляд. На оставленные перспективы. Или чуйка внезапно проснулась, но.. Вздумалось всё переиначить. С чем он и явился, на приватный разговор. Договориться, то есть. Втихаря, по-хорошему.
По ботанике в школе у него был твёрдый стойкий «трояк». Пестики-тычинки предпочитал познавать в деле. Тему «борщевики и ареалы их распространения» пропустил, за ненадобностью.
И теперь пожинал несметные урожаи. Истину тётка тошная прикормленная молвила. Он, как — дурак на лавочке. В небо смотрел — прорву бед пропустил!»