— Здравствуйте, Галина Петровна, я мама Коли Некрасова. Что он опять натворил?
— Здравствуйте...как вас?..
— Мария Львовна.
—...Мария Львовна, ваш Коля, мало того, что не учится толком, так еще в карты играет со сверстниками. Каждую перемену. Они даже уроки прогуливают из-за этого!
— Опять... — почти шепотом сказала мама Коли и задумалась.
— Что, простите?
— А? Ничего. Это я так.
— Мария Львовна, я вам скажу по-другому: Николай негативно влияет на остальных ребят. Наш психолог дал заключение, что мальчик неисправим. Я буду вынуждена обратиться в органы опеки.
***
Коля вернулся домой глубоко затемно. Мать ждала его для серьёзного разговора.
— Есть будешь?
— Не, мам, я не хочу.
— Опять поел у кого-то? Что ж ты меня позоришь! Люди и так косятся, мол, живем бедно, побираешься.
— Мам, я в шашлычке поужинал.
— Замечательно! Где деньги взял?
— Один знакомый переехал сегодня. Я помог мебель перевести. Он отблагодарил. Вот, держи. — Николай протянул матери пятитысячную купюру.
— Коль, зачем ты меня обманываешь? Я ведь знаю, что эти деньги ты не заработал, а выиграл в карты.
— Мам, ты же знаешь, что в карты я давно завязал.
Мария Львовна и сама была не ангел. Когда Коле было четыре года, ее посадили в тюрьму за воровство. Отец мальчика давно пропал, и ребёнок остался на попечении у бабушки, которая на тот момент уже была неизлечимо больна.
Через два года бабушка Коли умерла, и мальчика определили в детский дом. Там он три года воспитывался под надзором чужих тётей и дядей. Часто сбегал, познавая жизнь с изнанки.
Затем вышла на свободу его мать, Мария Львовна. Она нашла сына в подвалах югорских новостроек и забрала домой. С тех пор мать и сын жили более-менее стабильно. Мария Львовна устроилась дворником в управляющую компанию, а Коля продолжил учебу в общеобразовательной школе, как все нормальные дети.
— Коля, — строго произнесла имя сына Мария Львовна, — ты уже восьмиклассник и считаешь себя взрослым мужчиной. А взрослые мужчины должны держать свое слово. Сегодня твой классный руководитель сказал мне, что видела, как ты играешь. — Мать тяжело вздохнула и продолжила: — Как после этого я могу тебе верить?
— Знаешь что, мам, — не выдержал больше Николай, — я занимаюсь тем, чем умею, и больше никто не сможет меня переубедить, как правильно жить. Я не хочу сидеть у тебя на шее. Школа — это бесполезное дело. Там столько всего ненужного... Я скажу тебе прямо. Если тебя что-то во мне не устраивает, я уеду.
— Сынок, это опасное дело. Ты заставляешь меня постоянно переживать. Так нельзя поступать с матерью.
— Я все сказал, — ответил Николай и ушел к себе в комнату.
«Взрослый не по годам, гордый», — подумала Мария Львовна и посмотрела в окно. Грейдеры, шумно загребая тонны снега, расчищали проезжую часть, пользуясь отсутствием общественного транспорта. Лишь иногда между ними ловко протискивались легковые автомобили.
— Я тебе должна еще кое-что сказать, сынок, — обратилась к Николаю мать, войдя в его комнату и присев на кровать, когда тот лежал и думал о чем-то своем. — Нас скоро могут разлучить.
— Кто? — повернул голову и посмотрел на мать Коля.
— Органы опеки. Завтра Галина Петровна передаст им заключение школьного психолога о тебе. Думаю, дело пахнет интернатом.
— Только не это, — возмутился Николай. — Ладно, мам, не переживай, я что-нибудь придумаю.