Она нетерпеливо щелкает авторучкой, стуча ногтями по столу. Нахмуренный лоб, поджатые губы. На экране монитора - внутренний интерфейс популярной соцсети.
-Он не напишет.
Издевательский голос раздается со стороны плиты. Оттуда, где он обычно выкуривает свои Мальборо, выпуская в воздух драконьи струйки дыма.
Он тощий ровно настолько же, насколько и ядовитый. И злобный настолько же, насколько харизматичный. Он постоянно улыбается, потому что только так он может показывать миру свою холодную, спелую и кислую, как айва, ненависть.
-Напишет. Я идеально подхожу на это место!
-Чего?
Он улыбается чуть шире. В голосе сквозит уже не издевательство - откровенная насмешка, приправленная презрением, как зирой.
-Чего слышал!
-Ага. Ты давно свое резюме читала? Что там у нас... Среднее образование. Высшее не окончено. Иностранка. Два года работы на автомобильном производстве. И три занимаемых должности, между собой связанные только местом работы. Ты бы в это поверила?
Она нервно дергает губой, цыкнув, и в который раз обновляет список сообщений. Он прав. Ответ не приходит ни через день. Ни через два. Ни через неделю. О том, что он прав, она вспоминает лишь тогда, когда он гневно щелкает крышкой часов на цепочке.
-Опаздываешь.
-Я все успеваю. -Она скачет на одной ноге, второй пытаясь попасть в слишком узкие джинсы, которые, кажется, за время карантина ушили злые феи платяного шкафа.
-Нда? - Скептически вздернув правую бровь, он поворачивает к ней циферблат часов.
Положение стрелок заставляет ее отборнейше выругаться.
-Платье. Каблуки. - Медитативно диктует он, наблюдая за движением стрелок. - Не забудь пиджак. О небеса. Иди сюда, я тебе лицо человеческое нарисую, а то ты безнадежна. - Он настолько устал, что не хватает сил даже издеваться.
-А чем тебя мое не устраивает? - Она пытается возмущаться, пока он, стряхивая пепел на пол, рисует на ее глазах идеальные стрелки, неожиданно хорошо разбираясь во всей женской дребедени, обычно мертвым грузом лежащей в ее косметичке.
-Ты страшная, как монах-иезуит после попойки. Готово. Проваливай к черту, пока успеваешь на трамвай.
Она злобно шипит, напоследок стукнув его ярким маленьким рюкзачком. Он закатывает глаза.
Точно так же, как тогда, когда она радостно сообщает, что ее позвали на свидание. Первый раз в жизни позвали на свидание. На настоящее. С цветами. В ресторан. В ее любимый.
-Дура. - вздыхает он, пока она виснет на его шее. -Идем, одену хоть тебя по-человечески.
Точно так же он закатывает глаза неделю спустя, пока она дрожащими руками пытается налить себе чаю.
-Дай сюда. Действуй рационально. Если тебя так будет колотить, когда ты начнешь целиться, ты в жизни не попадешь. Сядь уже куда-нибудь, не мозоль глаза.
Он отпихивает ее в сторону, мимоходом задевая сигаретой ее руку. Она не замечает, а ему все равно. В комнате воцаряется тишина. До того, как не раздается сиреной тревоги телефонный звонок.
Она дергает головой, но среагировать не успевает: он выхватывает гаджет из ее рук, и...
Мир замирает. Мир замирает, потому что Петр Великий решил встать и записать новые для себя эпитеты. Мир замирает, потому что к такому количеству ненависти и яда в чистом виде он не был готов. Мир начинает дышать лишь тогда, когда спокойную речь, хриплую от сизости табачного дыма, можно перестать запикивать.
Нажав на клавишу окончания вызова, он с победным лицом бросает телефон на ее колени.
-Вот как это делается. Посылать людей к черту можно и надо, дорогуша.
-Ублюдок. Ненавижу тебя! Я тебя ненавижу!
В него летит все, что попадается ей под руку, до тех пор, пока он не хватает ее за плечи. Хлесткая пощечина ложится на его лицо, оставляя на бледной щеке розовеющий отпечаток ладони.
-Ублюдок!
-Тряпка!
Он бросает ей это в лицо, как бросают осколки битых стекол. Его губы застывают в издевательском оскале.
-Ты все только портишь!
-Когда я вступаю в дело, там портить уже нечего!
-Мы уже почти помирились!
-Ага. Именно поэтому он шарахался к своей бывшей, потому что беззаветно тебя любит, да. -Его голос становится тихим, но ядовитым и липким, как смола. -Именно поэтому он не отвечал на твои звонки.
По ее лицу бегут слезы.
-Он просто был занят.
Тот, кто держит ее за плечи, смеется ей в лицо. Смеется так, что ей хочется сжаться в комочек и исчезнуть из этого мира. Он отпускает ее и закуривает снова. Садится на стул напротив, затягивается, наслаждаясь зрелищем. Смакуя каждое слово, он наконец, произносит:
-Ага. Постоянно. Просто ты очень ему нужна. Прям жить без тебя не может. Вот и искал, бедолага, чем себя занять. А я так смотрю, твоя жизнь неумолимо налаживается. Когда ты уже запомнишь, что всем, за редчайшим исключением, на тебя насрать? Долго мне еще вдалбливать это в твою пустую голову?
Она шипит, обняв колени и прищурив глаза. Злобно, как дикий, забившийся в подвал котенок.
-Как же я тебя ненавижу....
Он смеется снова и выпускает ей в лицо струйку дыма, заставив закашляться. Она кашляет. Надсадно, глубоко.
Точно так же, как когда он затолкал ее под одеяло, сунув в руки градусник. Накидывая на плечи теплую куртку, он небрежно бросает в больную новую порцию издевательства.
-Я в аптеку. Постарайся тут не сдохнуть, пока меня нет.
Она в лихорадочном бреду кивает головой и пытается вспомнить, был ли он хоть когда-то добрым...
Был. Тогда, когда выцепил из-под куста маленький комочек с белым носиком, белым язычком и серыми, как грозовые тучи, глазками. Она хотела спросить разрешения...
-Лучше просить прощения. - фыркнул он.
Как фыркнет еще не раз, проводя ладонью по пятнистой шерсти и выпуская в воздух колечки сизого дыма.
Был, тогда, когда держал за шкирку извивающегося серого зверька, пока она держала переноску с бешено колотящимся сердцем... А что скажет хозяин квартиры? Да, зверек пробудет там день, два от силы, но как они поладят с кроликом?
Кошачья голова бодает ее в руку. Он впервые за долгое время улыбается без злости, чешет за ухом домашнего любимца.
Новый телефонный звонок. Она выслушивает свалившийся поток информации. Слова сбежали из головы, оставив только пустой холод где-то в желудке, смешанный со страхом.... Он снова выхватывает трубку из ее руки. Сбивчивый голос по ту сторону что-то несвязно тараторит.
-Название скажи. -Не выдерживает он, рыча. -Все, конец связи.
Кинув гаджетом в сидящую на диване, он поворачивается к компу.
-Успокой ее, у меня на вас двоих терпенья не хватит.
Она старается. Правда старается. Успокаивать людей - не ее лучшая сторона. Когда диалог окончен, он откидывается на спинку стула.
-Вот тебе база. Работай. И чаю завари. Дома холодина.
Она заваривает чай. Он любит ассам, а она - ройбуш. Вместе они любят Эрл грей и котиков.
На следующее утро ее будит звонок в дверь.
-Извините... - смущенный голос девушки из квартиры напротив приглушается деревом, но ее хорошо видно в глазок. - Можно эм... Познакомиться с вашим братом? У него очень приятный голос.
Она улыбается, качает головой, как будто ее собеседница может это увидеть.
-Я одна живу. Вам, наверное, послышалось. Извините.
Соседка что-то мямлит, но ее уже не слушают. Хозяйка квартиры идет готовить завтрак. Открывает холодильник, заваривает ассам и ройбуш.
-Омлет будешь?- спрашивает она, повернув голову в сторону компьютерного стола.
На столе стоит только его фотография с черной лентой. Он такой же ядовитый, как и тощий. И харизматичный настолько же, насколько злобный.
Он очень любил омлет.
