О счастье, начались каникулы!
Обычная школа-то ладно, как-то мы её с грехом пополам дюжили. Но музыкалка! Музыкалка – это ужас и кошмар. Она ушла на карантин с конца сентября, и обнаружилось, что теперь я сама обучаю троих младших музыке. Мы с грехом пополам разбираем программу. Наши успехи надо снимать на видео, демонстрировать педагогам по ватсапу, в скайпе и зуме. Отчитываться, в общем, о благополучном прохождении дистанции.
Фортепиано, труба, скрипка, сольфеджио, хор. Вперёд и с песнями.
И это при том, что я никак не музыкант. И никогда не играла на трубе и скрипке. В хоре, положим, пела. Но давно, в детстве. И без нот. У меня скромный опыт.
Пока мы просто занимались, было ещё ничего, выносимо. Учили пьесы, трубили, скрипели, пели. По мере сил. Вечерами, после школы. Мне казалось, у нас не так плохо получается. Я сравнивала с роликами на ютьюбе, где те же пьесы играют другие ребята. Или не ребята. Ясина пьеска Гайдна оказалась фрагментом симфонии, и мы слушали всю симфонию. Колыбельную Брамса, которую учил Лёха, и подавно кто только не играл.
Но потом начались экзамены! Мне казалось, мои ребята вполне сносно исполнили свой репертуар. Все ноты на месте, ритм правильный. Однако наши педагоги дружно всплеснули руками.
– А где штрихи? – сказала Ясина учительница. – Все штрихи растеряли!
– Труба булькает! – сказал Лёхин учитель. – Отвратный звук.
– Что с руками? – сказала учительница Адели. – Резкие движения, игра блеклая, невыразительная. Так не пойдёт.
– Ваши дети сдали не все контрольные по сольфеджио, – сказали педагоги по сольфеджио. – Не говоря уже о том, что видео с их впечатлениями от рекомендованных музыкальных произведений мы от вас вообще не дождались. Как же мы аттестуем их по слушанию музыки?
– Адель поёт не ту партию сопрано! – сказала педагог по хору.
Последнее меня особенно озадачило.
– Как – не ту? – спросила я.
– Она второе сопрано! А поёт партию первого.
Ёлки-палки, и что же делать? Ладно бы, Адель пела что-то простенькое, но нет, её хор зачем-то стал разучивать «Вальс» из «Евгения Онегина». Для занятий по зуму – самое то.
А еще и штрихи, и бульканье, и блеклая игра, и все эти контрольные.
– Чтобы улучшить звук, наложим аккомпанемент, – сказал дядя-трубач. – Я вам его пришлю.
Час от часу не легче.
Мы переписали наши экзаменационные видео ещё раз. И ещё раз. И ещё раз.
– Что за осанка?! Яся, выпрямись! Держи смычок ближе к колодочке! Адель, опускай руки на клавиши бережно, плавно, не обрывай звук! Лёша, ты не дотягиваешь ноты, бери чуть выше! Ближе к порожку ставь пальчик! Играй быстрее! Играй медленнее! Играй выразительнее! Опять взял дыхание носом, ну что же это такое! Яна Александровна, запишите ещё раз.
Помнится, раньше, со старшими детьми, я думала: как жаль, что экзамены нельзя пересдать. Дома играешь хорошо – а выступил как-то неудачно. Обидно!
И вот мечта сбылась. Переигрывай хоть сто раз, пусть мама записывает тебя на видео снова и снова. И все сто раз слушает мильон фальшивостей и неточностей. А когда дети злятся (злиться они начинают уже со второго повтора), они ещё и специально колошматят по клавишам, визжат струнами и истошно завывают трубой. Как можно громче и грубее. Это и подавно отрадно прослушивать снова и снова.
В общем, на свете счастье есть. Оно называется: каникулы в музыкальной школе.
Уже второй день в нашем доме не играет ни один музыкальный инструмент. Продлись, продлись, очарование.
Нет, я и сейчас читаю, что музыка – это прекрасно.
Но не в дистанционном режиме.
Хотя… чем бы ещё мы занимались? Вечерами после школы. А тут такие страсти, такая движуха, столько впечатлений. Аллегро и анданте. Жизнь.