Рассказ ставропольского репортера о морском курорте, куда никто и никогда не продаст путёвки.
Утриш – суровое место. До лагун нужно идти по похожему на битое стекло курумнику, который осыпается со скальной гряды, вплотную подбирающейся к воде. Те, кто знают эту утришскую особенность, иногда берут с собой вместо кроссовок трекинговые ботинки. На склонах у воды практически ничего не растёт, так что пейзаж получается монотонный, а в сумерках – и вовсе зловещий.
Мы возвращаемся с девушкой в наш лагерь на лагуне из села Большой Утриш, где закупились пресной водой и сладостями. Раньше, пока у егерей не заканчивался рабочий день, было не пройти.
Любимое место отдыха для многих туристов-дикарей отделяет от цивилизации граница заповедника. Нельзя сказать, что она закрыта на замок. Привыкшие утришане знают, когда и куда можно проходить, и не лезут на рожон, а егеря обычно вежливы, и, видимо, не видят ничего преступного в том, что на пляжах кто-то отдыхает
К тому же, настоящие любители Утриша держат за правило прихватить с пляжей после отдыха не только свой, но и сколько можно чужого мусора. По идее, егеря, как представители власти, должны отлавливать туристов, нарушающих административное законодательство, и выписывать им штрафы, но сложившийся статус-кво устраивает всех и добавляет немного остроты в отдых. Но, похоже, скоро всё изменится.
Мы продолжаем отдаляться от края цивилизации, увенчанного маяком на краю косы. Там же остаётся и закатное солнце. Впереди – только похожая на высохший слоёный пирог скала, дорога по гальке и граница чистой как слеза и такой же солёной воды.
Для чего можно находиться здесь, какой в этом кайф?
Ответ приходит, когда мы делаем привал у водопада. Вода льётся с той самой стены и уходит через короткий берег прямо в море. Это единственный источник пресной воды, если не ходить в магазин, и хорошая возможность смыть морскую соль после целого дня купания.
Я испытываю холодный мощный напор на себе, сажусь на камень подождать, пока водные процедуры закончит подруга, и смотрю перед собой. Однообразные камни сливаются с однообразной водой и поглощают небо, ещё не успевшее покрыться звёздной россыпью. Смотришь куда-то туда и понимаешь, что твой взгляд не может что-либо оценивать. А затем успокаивается и ум, перестаёт пытаться постоянно оценить и в сотый раз передумать одни и те же мысли. Внимание ныряет в воду вместе с дельфинами вдалеке. Всё идёт нормально.
Ночью спалось плохо. Сначала будили тусовщики из соседнего лагеря. Ещё с утра ветер приносил с их стороны запах каких-то специфических курений, а вечером они продолжали вечеринку. Потом, уже в тиши меня разбудил громкий плач ребёнка, сильный хлопок и истошный крик: «Да что ж ты не уснёшь, чёрт тебя подери!».
Палатку трепал не стихавший весь день ветер, а перед закрытыми глазами как будто кружился косяк каких-то рыб. Я ведь никогда не спал под шум прибоя.
Успокоение и тишину принесло только утро. Моей спутницы уже не было в палатке, она сидела на камне у воды и успела сварить кофе. На Утрише спешить некуда, и мы смотрели, как несколько человек разложили на гальке коврики и практиковали йогу – распространённое дело среди гостей полуострова. Они выполняли одну асану за одной и заканчивали до того, как на берег выйдут освежиться после сна другие отдыхающие.
Люди на Утриш приезжают разные, но всех объединяет то, что таких редко встретишь на «правильных» пляжах в Анапе или Сочи. Им не нужна чурчхела, шезлонги с зонтиком, буйки и зонтики. Чаще всего обходятся и без купальных костюмов. Аскетичность места определяет и способ отдыха
Одни едут за тишиной и безлюдным покоем и чаще всего останавливаются на второй – более семейной – лагуне. Другие – за ночными шаманскими плясками у огромного костра под барабаны и диджериду.
О такой тусовке, наверное, и мечтали наши соседи, явно приехавшие впервые. Но они остановились на лагуну раньше, чем стоило бы, общались больше в своём кругу, а утром на пляже как-то опасливо поглядывая на купающихся нагими людей, оголяя разве что плечи от бретелек купальников.
Вскоре на пляже стало людно. По-утришски, конечно: места было для всех с запасом. Уже мимо прошли все, кто успел проскочить до выхода на работу егерей, и новые отдыхающие приплывали на моторных лодках, которые нанимали в Большом Утрише. Одни загружали сумки, другие – выбрасывали на берег.
Искупавшись и допив кружку кофе, мы решили прогуляться по берегу. Солнце согрело суровые берега, и они уже не смотрелись постапокалиптическими. Теперь ощущалась какая-то Индия, какой она представляется по рассказам путешественников – место, где смешаны самые разные люди, верования и обряды, сформировавшие особую культуру. Народными промыслами здешних жителей является рисование на камнях и складывание их в скульптуры. Некоторые – до метра высотой.
Здесь есть даже свои формы приветствия. Днём или ночью незнакомые люди говорят друг другу «Доброе утро». Правда следом как правило звучит вопрос «Нет ли сигаретки?». Курево тут вроде валюты
Пройдя по всем лагунам и пляжам, мы вновь вышли на тонкую береговую линию между обрывом и водой, и сложили свою каменную пирамиду. Искусство из всего вокруг. Мы сидели и смотрели на творение своих рук, пока не услышали вой сирены: какой-то патрульный катер направился в сторону берега поодаль от нас. Раньше такого, вроде, не было, и решение ретироваться возникло в головах одновременно. В лагере тоже есть чем заняться. Можно ещё раз искупаться, а потом лежать в тени и читать книги сколько угодно. Невиданная роскошь в обычной повседневности.
Вечером стало понятно, с чем могло быть связано появление патрульного катера. В России это обычная история, когда за каким-то ожесточением правил следует короткий период рьяного контроля за их исполнением
На границе заповедника по пути в Большой Утриш нам встретился человек в форме охранника. Частное предприятие наняли для защиты территории, и они, в отличие от егерей, должны стоять на постах круглосуточно. Это объяснил нам добродушный дядька. Он на слово поверил нам, что пропускные билеты остались у нас с вещами на пляже. С егерями, которые стояли дальше, так не прокатило.
– Вы что, хотите административку? – спросил необычно суровый служитель леса. – Если нет, идите и покупайте билет, пока не поздно. В восемь мы их перестанем продавать, и до утра вы в обратно не попадёте.
Билетик надо было покупать у другого егеря, который, видимо, как раз выписывал штраф каким-то особенно заотдыхавшимся потрёпанного вида ребятам.
– А если он у нас в палатке, а денег нет? – с лукавством и вызовом ответила моя спутница.
– Вы когда покупали? Не сегодня же? Они действуют один день, без них в заповеднике – запрещено, – с ещё большим вызовом парировал егерь.
После спокойствия утришских берегов такое, казалось бы, обычное общение казалось слишком агрессивным, и мы просто пошли дальше в посёлок, решив, что при необходимости переночуем в машине. После походов по магазинам и прогулки мы увидели егерей, которые собрались уезжать, и решили испытать удачу. Немного пообщавшись с охранником, мы прошли дальше, пообещав, что больше так не будем. И не собирались. Утром – домой.
Во время второго в жизни утришского заката я уже не чувствовал тревоги первого дня. Как и тогда, всё идёт как надо, просто это ощущение укрепилось. Оно и подкинуло идею выспаться получше – прямо на пляже. Мы раскинули коврики, разложили спальники, зажгли ароматические палочки и быстро уснули на каменном матраце.
Утриш проводил нас в своём стиле. Пока мы шли по берегу, увидели, как в воде что-то болталось.
– Это мёртвый дельфин, – сказал стоящий на склоне мужчина. – А закурить у вас, случайно, не найдётся?
Мы какое-то время смотрели на мертвеца и думали, что с ним случилось, а потом пошли дальше – ждать свою лодку домой.
Текст - Никита Пешков
