Каким образом постоянное мощное информационное взаимодействие и продвинутые технологии коммуникации влияют на наши способности? Почему жить не становится проще? ЧТД перевел статью профессора социологии Университета Невады Саймона Готтшалка, автора книги «Окончательное Я: жизнь в сверхновые времена», в которой он пытается ответить на эти вопросы.
В 1950-х годах ученые волновались, что из-за технологических инноваций американцы не смогут себя ничем занять в свободное время. Однако сегодня, как отмечает социолог Джульет Шор (Juliet Schor), население американского континента работает слишком много, почти как во времена Великой депрессии, и опережает по этому показателю весь остальной западный мир.
Возможно, это связано с тем, что мы используем смартфоны, с помощью которых доступ к рабочим инструментам может осуществляться практически мгновенно и из любого места и на которые постоянно приходят тонны сообщений и уведомлений. Все это отвлекает нас от отдыха, семьи, хобби и даже изменяет наше сознание.
В наши времена человек практически всегда онлайн, и порой сложно себе представить, как можно ничего не делать. Но это ведь так важно!
Ускорение ради ускорения
В век невероятного прогресса, когда все более фантастические технологии становятся реальностью, жизнь кажется перенасыщенной и нам остро не хватает спокойствия. Почему жить не становится проще?
Ответить на этот вопрос сложно, но можно предположить, что такое положение дел связано с ускорением. Согласно исследованиям немецкого ученого Хартмута Росы (Hartmut Rosa), ускоренное развитие технологий привело к увеличению темпа изменения социальных процессов.
Например, этот эффект наблюдается в индустрии производства электроники, где важнейшим фактором является своевременность выхода товаров на рынок и возможность мгновенно реагировать на рыночные движения, а также в учебных заведениях, где преподаватели пользуются инструкциями программного обеспечения, предлагающего определенные алгоритмы «быстрого» обучения.
Что в булочной, что в аэропорту технологические инновации, нравится нам это или нет, имеют лишь одну цель: увеличение темпа жизни.
Заметное ускорение жизни началось больше 200 лет назад во время Промышленной революции. С тех пор оно только нарастает. В нем нет основанных на логике целей или рациональных причин, оно происходит по инерции и почти не встречает сопротивления; словом, ускорение стало происходить ради самого ускорения.
По мнению Росы, такое ускорение имеет сходство с тоталитарным режимом:
- оно оказывает давление на волю и поступки людей;
- оно неизбежно;
- оно проникает повсюду;
- его трудно критиковать, и с ним почти невозможно бороться.
Под гнетом скорости
Бесконтрольное ускорение имеет серьезные последствия. Например, под его влиянием мы потребляем природные ресурсы быстрее, чем они восполняются, а отходов производим больше, чем можем переработать.
Оно влияет и на человека, искажая восприятие времени и пространства. Под действием этой повсеместной акселерации мы хуже выполняем повседневные задачи, нам становится сложнее общаться с людьми, она подрывает наше самоощущение. На одном конце этой оси нас ждет выгорание, на другой — депрессия.
Ускорение снижает наши когнитивные способности, затрудняя концентрацию и критическое мышление. На уровне физиологии оно вызывает стресс и ведет к нарушению жизненно важных функций.
Например, в ходе исследований выяснилось, что работники в 2-3 раза чаще обращаются за медицинской помощью в связи с тревожными расстройствами или бессонницей, если их работа требует высокой скорости, по сравнению с теми, чья работа более размеренна.
Когда жизнь ускоряется, мы должны быстрее «крутить педали», чтобы не отстать. На работе мы получаем больше писем, и со временем их станет еще больше. Чем больше писем приходит, тем больше времени требуется на их обработку. Это значит, что вы либо тратите меньше времени на эту или другие задачи, либо делаете несколько дел одновременно, либо сокращаете время между чтением письма и ответом на него.
С 1973 года производительность труда американцев сильно выросла. За этот же период резко увеличился разрыв между производительностью труда и его оплатой. С 1973 по 2016 год производительность труда выросла на 73,7%, а почасовая оплата — лишь на 12,5%. Иными словами, производительность труда увеличилась в 6 раз больше, чем зарплата.
Очевидно, что ускорение требует работать больше — но к чему это приводит? В сутках всегда 24 часа, и дополнительные энергозатраты снижают способность людей заниматься другими жизненно важными вещами — проводить время с семьей, отдыхать, общаться с друзьями, заниматься духовными практиками и саморазвитием.
Это порочный круг: ускорение вызывает стресс и подрывает возможность справляться с его последствиями, что еще больше усиливает стресс.
Ничего не делать и просто быть
В суперсовременном обществе, которое работает на двух двигателях — ускорении и излишествах, — ничегонеделание равносильно потере времени и считается проявлением лени, недостатка мотивации, скуки и плохого настроения.
Многочисленные исследования (а также духовные и философские учения) говорят о том, что отвлекаться от ежедневных забот и проводить время в спокойствии, созерцании и тишине абсолютно необходимо для душевного и физического здоровья и для личностного роста.
Точно так же, приравнивая ничегонеделание к непродуктивности, мы выдаем свое близорукое отношение к продуктивности. Психологические исследования говорят нам о том, что ничегонеделание — важнейшее условие творческого успеха и инноваций, и человек, с виду ничем не занятый, может в этот момент приближаться к новым озарениям, изобретениям или мелодиям.
Легенда гласит, что Исаак Ньютон открыл закон всемирного тяготения, сидя под яблоней. Архимед открыл силу, выталкивающую тело из жидкости, расслабляясь в ванне, а Эйнштейн мог часами сидеть в своем кабинете, уставившись в пространство.
Годовой или полугодовой творческий отпуск (саббатикал), предоставляемый научным сотрудникам, — это признание того, что мозгу требуется отдых и что он должен исследовать мир, чтобы быть в состоянии порождать новые идеи.
Ничегонеделание (или просто «бытие») — столь же важный аспект жизни человека, как и деятельность. Самое главное — найти баланс между ними.
Вовремя притормозить
Так как мгновенно переключаться с ускоренного режима на ничегонеделание очень сложно, первый шаг — это снизить скорость. Довольно простой способ этого достичь — отключить все электронные устройства, которые подключают нас к интернету (хотя бы ненадолго), и посмотреть, что при этом с нами происходит.
Датские исследователи обнаружили, что у студентов, не имевших доступа к Facebook в течение всего одной недели, стало больше положительных эмоций и заметно выросла удовлетворенность жизнью. В другом эксперименте нейроученые, отправившиеся в туристический поход, сообщили об улучшении когнитивных функций.
С ускорением жизни пытаются бороться многие социальные движения. Например, движение Slow Food продвигает идею замедления ритма жизни, выступая за отказ от фастфуда и промышленного животноводства.
Пока мы бежим, нам некогда всерьез задуматься о том, есть ли у нашей лихорадочной жизни разумное обоснование, — мы ошибочно считаем постоянную занятость признаком участия в важных проектах.
Продвигаемая СМИ и корпоративной культурой, эта вера в вечную занятость противоречит и тому, как большинство людей в нашем обществе представляют себе «хорошую жизнь», и множеству восточных учений, которые прославляют добродетельность и мудрость недеяния.
Возможно, лучше всех эту мысль выразил французский философ Альбер Камю: «Праздность фатальна только для посредственностей».