- Строимся в колонну!
Зампотех полка шел от бэтэра разведки. Тот фырчал движком впереди, подрагивая пятнисто-длинной тушей и желал ехать дальше. Остальная колонна собиралась с бору по сосенке, выгоняемая неожиданно и без подготовки.
- Куда едем?
- Всем полком?
- Зачистка?
- Вот ты кусок дебила… какая зачистка, если все вместе?
- Вон указатель – Грозный. Поедем его брать.
- Твою…
- По машинам, мать вашу!
До машин снова осталось сколько-то, взвода, рассыпавшись на двойки-тройки, отрабатывали взаимодействие в городских боях. Вся кишка полковой первой колонны уже понимала – впереди Грозный. Вот так вот.
Страшно? Да, немножко казалось страшновато. Если честно – то весьма. Но куда деваться с подводной лодки?
В общем… в общем выехали почти в обед, важно качая тентованными кузовами с, кое-где, нарочито хишно поглядывающими вокруг зенитками, разложенными прямо там. Зенитчики, нацепив «сферы», были очень и очень суровы, высматривая супостатов и готовясь раздраконить их в клочья, в щепу и ошметки всеми своими миллиметрами обоих стволов. Круто, короче.
Еще в Ставрополье, когда перли через него, расплескивая пыль вокруг машин, откуда не возьмись появились черепа. Да не человеческие, а коровьи, блестевшие сохранившимися рогами с бамперов, форкопов и даже с зениток. Командиры боролись, но водилы пока не сдавались, сохраняя костяные страхоубожища до последнего и цепляя при первой же возможности.
А вот наш сто тридцать первый, переданный Большим Адику с ментбата, неожиданно… решил заболеть. Не иначе, что именно так. С вечера работал как часы, а тут… чих-пых, в рот мне ноги, карбюратор не сосает, маховик земля бросает. Адик, торча наружу еще почти новыми серыми штанами, наполовину скрылся под капотом. И даже не обернулся на жалобный скрип машины, заработавшей в бок от Чеснокова, с ходу пообещавшего Адику все самое наилучшее, включая дисбат, зиндан и личный расстрел из армейских минометов.
Адик благоразумно не огрызался и продолжал копаться в бензиново-масляных кишках своего нового друга. Друг взаимностью не отвечал и выехали мы в самом конце «ленточки», вкусно пахнущей солярой и всем остальным. И…
- А мы едем не в Грозный, - сообщил Коля и проводив взглядом указатели. – А в…
Гудермес. Мы ехали в Гудермес. О как… да и ладно.
Первый чих движок сделал где-то через полчаса. Адик напрягся, но вроде пронесло.
Второй раз Зилок чихнул подряд, раз пять, и встал. Адик выматерился и полез внутрь. Заняло его копание с матами минут так… тридцать. Колонну мы уже не догнали, превратившись в средства наблюдения по сторонам, анализирующие все увиденное. В основном шли по полосам ГСМ на обочинах, хотя различить свежее масло от старого оказалось тяжело.
Серая осенняя Чечня смотрелась через стекла необыкновенно воодушевляюще. Прям как серпом по яйцам, если честно. Коля как-то незаметно держал АК в обнимку, я курил почти не переставая, машина тряслась а Адик ругался. Так и ехали, весь оставшийся день.
Кирпич сел вокруг, редкие деревянные заборы, минареты, длинные металлические копья-надгробия на могилах кладбищ, зеленые крыши молельных домов там же, редко оборачивающиеся и еще более редкие местные. И мы, пять дураков в одном старом грузовике, почему-то катившиеся по своим делам в одиночку.
Корней и Снегирь то ли спали в кузове, то ли просто не высовывались, хрен знает. На очередной затык-остановке, когда Адик даже начал повторяться в матюгах, заглянули туда. На нас, в ответ, уставился наш собственный расчехленный гранатомет.
- Да вы просто уманы… - Коля покачал головой. – А струя из сопла куда?
- А не все равно? – поинтересовался Корней. – Если вдруг стрелять?
- Тоже верно.
Адик замолчал. По дороге кто-то шел, обходя машину с правого борта, с его стороны. Снегирь, шмыгнув носом, блеснул зеленым боком откуда-то взявшейся РГД-шки.
Коля, стоявший ближе, сплюнул и снял с предохранителя.
Холм над дорогой
Помои
Степная трава
Девяностые, война и пыль
Девяностые, война и продажная любовь
Девяностые, война и женщина на войне
Полная версия книги тут