Весело было служить в пехоте ГСВГ! Были и летние лагеря с палатками, кухней и прочими делами, и на учениях покатались от вольного. Да и на стрельбище бывать нравилось. Где бы ещё столько патронов сжёг? А почти половина пути туда проходила по городу. Особенно по первости прикольно было: дома старые, брусчатка, магазинчики. Вокруг живые немцы (и немки!), иномарки ездят. Пусть Вартбурги и Трабанты, но и они по тому времени экзотика невиданная. Короче, только успевай головой вертеть. Это потом, когда всё приелось, поднадоело и очень хотелось нах хаус, уже так по сторонам не глазели, особенно в конце службы.
Топаешь себе и с земой трёшь о чём-нибудь своём гражданском и цивильном. А сам краем глаза пасёшь спящего на ходу впереди тебя салагу, чтобы не ушёл в сторону на повороте . Да их тоже понять было можно, с непривычки целый день на воздухе и не присевши. Плавали, знаем…
Ещё была развлекуха - полевой выход роты в запасной район "пеше по-машинному". А до нашего запасного района было около тридцати км. Как-то на обратном пути встречает нас комбат на двух шишигах и обращается со своей коронной фишкой: "Больные, раненые, выйти из строя". На неё обычно молодняк вёлся, несколько вышло. Далее следует команда на погрузку, а "больным и раненым" команда продолжать движение.
Конечно, мы все разные и сложилась жизнь потом у всех по разному. А вот те замечательные 730 дней в сапогах вспоминаются сейчас как праздник. Хотя на тот момент, это были суровые солдатские будни. С высоты прожитых лет понимаешь, что армия это сложная машина, и если ты не потерялся, то по жизни становишься человеком на всю жизнь. Отцы командиры своей отеческой принципиальностью лепили из нас настоящих мужчин. С уважением отношусь к ним ко всем, особенно к нашему комбату, дисциплину держал железную. Да и псевдоним у него был соответствующий "Пиночет", строгий был, но справедливый. А можно было разве с нами по другому? Вот хотел вспомнить, кого он хоть раз отправил на Губу, так не смог. С теплотой вспоминаю нашего старшину роты, старшего прапорщика. Умел он и заботиться о солдате, и направлять нас на путь истинный.
А в четвёртой роте, которая располагалась на втором этаже казармы, был штатный посетитель гаупвахты. В общей сложности на Губе провел около двухсот дней (вместе считали) - рядовой Винтовкин, русский, родом из Средней Азии. Он на губу шёл всегда с удовольствием. Сажали Винтовкина их ротный и старшина, выходки у него были не совместимые с субординацией, и вообще с поведением солдата Советской Армии.
На боевое дежурство он ни разу за всю службу так и не заступил. В очередной раз, выйдя с Губы, на утреннем разводе ему работы не нашлось, оставили в роте. Если помните, многие офицеры и прапорщики приезжали на службу на своих велосипедах и заносили их в подразделение. Вот поднялся Винтовкин в роту на второй этаж, взял велик их ротного и стал гонять по коридору. И разгоняясь в конце, тормозил с разворотом на 180 градусов, оставляя черный след на известной нам всем плитке. В коридор вышли все офицеры, которые были в расположении. С трудом остановили его. Рядовой летал как ненормальный.
Ротный сразу трое суток гаупвахты объявил. В наше время по Алдану часто гоняли песни: «Учкудук три колодца…», «Обручальное кольцо не простое укрошенье…» и песню Барыкина про велосипед. Говорят, что когда наш Винтовкин шёл под конвоем на гаупвахту, он громко пел: «Я буду долго гнать велосипед…» Интересно, как у него сложилась жизнь после армии?
Если Вам интересны мои публикации, поставьте палец вверх и подпишитесь на канал — тогда они будут чаще появляться в Вашей ленте новостей. Спасибо за внимание!