Как-то во ВГИКе подошел один из сокурсников: «Узнал, что ты играла Мальвину в «Приключениях Буратино». Так вот, никому никогда об этом не рассказывай, потому что сыграла очень плохо».
Я родилась и выросла в Москве. Иногда мы семьей путешествовали по разным городам Советского Союза. В тот год отправились в Минск — к моей крестной тете Рае. В купе поезда с нами ехала женщина и внимательно смотрела на меня, пока я играла в куклы. «Можно с вами поговорить? — обратилась она к маме. — Давайте выйдем в коридор».
Когда вернулись, мама сказала:
— Танечка, тебя приглашают сыграть в кино. Помнишь сказку «Золотой ключик»? Ты могла бы попробовать стать Мальвиной.
Я радостно захлопала в ладоши:
— Ура! — это была моя любимая героиня.
Попутчица оказалась ассистентом режиссера Леонида Нечаева. Позже меня пытались «уличить» во лжи, утверждая, что роль я получила по блату. Дело в том, что мой папа Анатолий Иванович окончил сценарный факультет ВГИКа и к тому времени возглавлял управление документальных фильмов Госкино СССР. «Все ясно — папа тебя в кино и пристроил, — заявляли, узнав об этом факте моей биографии, некоторые. — И нечего сочинять про поезд!» Я пыталась оправдываться, но потом махнула рукой: бесполезно доказывать. Папа-то как раз выступал против моих съемок. Объяснял мне и маме: «Вы не понимаете, во что ввязываетесь. Кино — это нагрузки, совсем не детские. А если нашему цыпленочку понравится сниматься и она станет актрисой? Профессия ужасно сложная, зависимая. Столько сломанных судеб!» Папа меня обожал, я — его единственный ребенок, конечно, ему очень хотелось видеть меня счастливой.
Понравилось? Ставьте "палец вверх"! Вас ждёт много интересных материалов на нашем канале. Подписывайтесь!
Мама Алла Васильевна, работавшая диспетчером в аэропорту Внуково, не знала подводных камней «важнейшего из всех искусств», к папиному мнению прислушалась. Именно потому что они очень сильно меня любили и видели, как мне хочется стать Мальвиной, в конечном счете он разрешил.
И начались бесконечные поездки в Белоруссию и Крым. Возили меня мама и бабушки-тетушки. Работа заняла больше года. Мы, малышня, сдружились со всей съемочной группой, а с режиссером — настолько, что называли его папа Леня. Он был теплым человеком и безусловно киноволшебником! Работать с детьми сложно, это особый талант. Честь и хвала Нечаеву и всей съемочной группе, особенно ассистентам по актерам. Ведь маленьких артистов в фильм «Приключения Буратино» искали по всем городам СССР. Меня заприметили в поезде, минчан Диму Иосифова — на катке, а Рому Столкарца — в трамвае. Томаса Аугустинаса нашли в Вильнюсе. Это огромное мастерство — разглядеть в незнакомом человеке, тем более ребенке, киногероя.
Атмосфера на съемках была абсолютно сказочной: яркие декорации, весь реквизит настоящий. Если в сценарии были прописаны «чай и вишневое варенье на столе у Мальвины», то их и ставили, никаких муляжей. Одна из сцен занимала буквально три секунды экранного времени: девочка с голубыми волосами несет кипяченое молоко. В следующем кадре Пьеро с Буратино идут на полянку, Мальвина, увидев их, от неожиданности всплескивает руками, кувшин падает, и молоко проливается на ее ножки. Казалось бы, мелочь, можно обойтись без молока. Но если не взаправду, разве зритель поверит? Тем более дети, они всегда чувствуют подвох.
Прекрасно помню, как меня мучили целый день ради другой коротенькой сцены. Мальвина посадила Буратино в чулан, потом заглядывает туда и спрашивает, плача:
— Мой друг, вы раскаиваетесь?
Буратино отвечает дерзко:
— Очень мне надо — раскаиваться!
Воспитатель обязан проявлять твердость, и хулигана следует наказать. Поэтому Мальвина говорит:
— В таком случае вам придется здесь просидеть до утра.
Снимали сценку целый день! С утра пораньше меня загримировали, одели и посадили в уголке павильона. Уже и порисовала, и книжку с картинками полистала, и поела. Терпение на исходе, а все сижу. Сейчас понимаю, что нарочно мурыжили: от уставшего ребенка легче добиться слез, которые необходимы в кадре. Наконец подходит папа Леня. Репетируем сцену. «На второй реплике, Танечка, ты должна перестать плакать», — велит Нечаев. Ничего себе задача для семилетнего ребенка: разрыдаться, а потом перестать.
Но у меня и с первым никак не получалось: не плачу — и все тут! Принесли баночку с глицерином. Гример закапала мне его в глаза. «Не то! — морщится папа Леня. — Слезы есть, а эмоций — ноль». «Давай луковицу разрезанную ей к лицу поднесем!» — предложил кто-то. Принесли. Я чихнула, брызнули слезы. Но Нечаеву опять не понравилось.
Долго со мной бились. Леонид Алексеевич задумчиво походил по площадке, вернулся и неожиданно как начал ругаться:
— Таня, ты что себе позволяешь?! Мы все стоим над тобой, просим сыграть сцену! И без толку. Ты же в кино хотела, ты актриса или нет?!
Никто и никогда прежде не повышал на меня голос. Родители пылинки сдували. Я девочка нежная, а тут такое. От обиды из глаз полились настоящие ручьи. Папа Леня тут же взмахнул рукой: снимаем! Кричит:
— Таня, давай первую реплику.
Я выдавила из себя:
— Буратино, мой друг, вы раскаиваетесь?
А после слов «...придется просидеть до утра» буквально сползла на землю в полуобморочном состоянии. Меня подхватили чьи-то сильные руки. Слышу голос папы Лени:
Понравилось? Ставьте "палец вверх"! Вас ждёт много интересных материалов на нашем канале. Подписывайтесь!
