С поезда ФИФА сошли в Твери.
Ясное утро. Белоснежный новодельный собор вдали, за путями. Привокзальные задворки. Там руины, здесь пустырь. На магазине за пустырем написано "Не забудьте покормить свою собаку здоровой едой!". Жирные купола на тоненьких палочках барабанов горят золотым с морковным отсветом огнем.
Идем на выход, турникеты, недовольно клацая, выпускают нас одного за другим, как будто хотели сожрать и не сожрали.
Спускаемся в переход.
Гармонист тянет мехи и выводит, завывая:
- Ну-ка чайка, отвечайка, любишь или нет?...
Он сидит, развалясь, прямо на бетонном полу. На ногах у него боты. Левый бот не застегнут.
Идем к выходу.
Инвалид-колясочник протягивает не сгибающуюся до конца сухую руку, бормочет. Он денег не просит, ему нужно наверх. Мы хотим помочь. Какие-то рабочие несколькими ступеньками выше останавливают нас:
- Не надо. Мы сейчас его сами вознесем.
Это мастера. Рядом, на ступеньках, ведущих в город, они копаются в автоматическом подъемнике как раз для колясочников. Смотрю с удивлением на такое чудо, потому что на той лестнице, по которой мы только что спустились с платформы, никакого автоматического подъемника для инвалидов нет.
Мы с Ванькой тащим вверх по ступенькам наш чемодан и я говорю:
- Гляди-ка, у нас в Эрмитаже я точно такой же видел.
Один из наладчиков бормочет:
- В Эрмитаже... Видел он... Не работает вон ни хера...
Мы выходим на улицу, Ваня говорит:
- Родина.
Я поднимаю глаза и читаю вслух вывеску на магазине за пустырем:
- "Еврошоп".