Я периодически слышу призывы к большей научности в практической психологии (и не только). И поскольку в двух словах мою позицию объяснить бывает сложно, я решил, как и всегда в таких случаях, написать более развернуто «программную статью», ссылку на которую я смогу давать каждый раз, когда вопросы о научности возникнут персонально ко мне.
Итак, информирую сразу и открыто: вся эта статья является исключительно личным и субъективным моим (Дениса Швецова) мнением, ни на какую научность не претендует, а потому годится только для получения сведений о моих личных предпочтениях (в настоящее время и до момента отречения мною от этих слов) и как пища для самостоятельного обдумывания читающим сие.
Вам уже становится скучно, читатель? Простите. А ведь это я еще не перешел на подлинно научный стиль. Надеюсь, дальше будет чуть веселее :)
Итак, сразу тезис: наука – это субъективность, возведенная в ранг закона.
Тезис очень спорный, да, понимаю. Особенно в свете того, что наука как отрасль и наука как идеология старается преподнести себя как «систему объективных знаний об объективном мире». Так давайте же рассмотрим по порядку важные составные части науки.
Я считаю, что наука (как идеология) в целом состоит из двух важных частей: теории и доказательств.
Разумеется, это очень упрощенная модель (это еще слабо сказано). Упрощение сделано мною для наглядности, потому что именно к «теории» и к «доказательствам» апеллируют все люди, ратующие за обязательную и неукоснительную научность. И я могу их понять. Вот только убежденности в том, что «теория» и «доказательства» настолько всемогущи, не разделяю.
Что же такое «теория»? – Это гипотеза, которая её автору кажется правдоподобной и которую он стремится доказать с помощью доказательств (или, согласно научной этике, опровергнуть, но желание опровергнуть, по моим наблюдениям, слабее).
А что такое доказательства? – Это наблюдаемые исследователем факты, которые затем интерпретируются либо в пользу изначальной гипотезы, либо в противовес ей.
До настоящего времени, насколько мне известно, еще не создано ни одной теории, которая бы объясняла всё и вся. Вернее, есть авторы, которые считают симпатичные и кажущиеся им убедительными теории «всеобъемлющими» (таких теорий не счесть, и каждый хочет, разумеется придумать свою: я не исключение). И что самое интересное, на каждую из стройных теорий всегда можно найти ту, которая будет противоречить, доказывая обратное. На каждую, я это подчеркиваю. Кстати, отдельные талантливые люди, любящие размять свой ум поиском и соединением противоположностей, придумывают такие «теории» и «анти-теории» чисто для развлечения, заодно убеждаясь в том, что теории – это просто теории, т.е. мысленные конструкции и не более того, и, видимо, окружающий нас мир гораздо богаче на проявления, чем любая теория может в себя вместить. Хотите так поразвлекаться? – О, я от души рекомендую! Сам это дело очень люблю :)
А вот здесь мы переходим к доказательствам. Они заслуживают, на мой взгляд, особого внимания с нашей стороны!
Я уже писал об этом в своей книге «Тренинг уверенности» (всем желающим можно почитать в «Тренинге уверенности онлайн», четвертая глава), и с радостью поделюсь еще раз, но покороче. Итак, я занимался наукой (писал кандидатскую диссертацию и помогал одному хорошему человеку писать докторскую), видел множество образцовых (по мнению моих научных руководителей) научных работ, и во всех из них я видел один и тот же любопытный для меня феномен: если автору очень хочется доказать свою гипотезу (а ему обычно хочется, иначе работу нужно переделывать), то факты чудесным образом начинают преображаться: подтверждающие гипотезу факты высвечиваются и выдвигаются напоказ, а противоречащие гипотезе – убираются в тень. Да, о фактах, опровергающих теорию, в добротной диссертации обязательно упоминается. И даже более того, если таких опровергающих фактов нет, то это в научном сообществе считается «не комильфо», и поэтому даже если вдруг окажется, что все опытные данные полностью соответствуют изначально заявленной гипотезе (ну, представим, что это вдруг случайно произошло), то ради успешной защиты научной работы подзащитному (простите, соискателю) нужно будет специально добавить «опровергающих фактов», дабы не уронить тень сомнения на подлинность проведенного научного исследования. Да, и такие «подтасовки против гипотезы», бывает, приходится делать. Да, все мы люди, и поэтому удержаться от обвинений в возможной предвзятости можно, наверное, только в адрес мертвого человека. А пока мы живы – у нас есть свои симпатии, есть свои предпочтения и «наше видение», которые, волей или неволей, оказывают влияние на все, о чем мы рассуждаем и на все, что мы делаем. Нормально? – Более чем! И я стараюсь об этом всегда помнить.
Есть еще один момент, который приводит систему «доказательств» к состоянию неполной состоятельности (а когда-то – даже и полной несостоятельности), и заключается он в частой подмене причин и следствий местами. Вернее, там, где четкую причинно-следственную последовательность установить доподлинно не представляется возможным (из-за равновеликих сил взаимосвязи элементов системы), там на место причин часто ставится то, что изначально и предполагалось в качестве причины в самой гипотезе.
Не очень понятно? – Тогда давайте не примере.
Представьте себе, что вы исследуете раковые опухоли. И у вас есть гипотеза, что раковые опухоли вызываются разбалансировкой веществ в организме человека: вы думаете, что вещества А становится больше, в то время как вещество Б оказывается в дефиците. И вот вы проводите исследования, берете анализы у раковых больных, счет исследуемых уже приближается к нескольким тысяч (допустим, да). И, проведя тщательнейшую проверку, вы вдруг обнаруживаете, что подтверждается ваше изначальное предположение: у больных раком вещество А действительно начинает преобладать над веществом Б! Звучат фанфары, нам уже мерещится нобелевская премия, в наших мечтах к нашему кабинету выстраивается очередь смертельно больных, которые, получив заветную порцию вещества Б, избавятся от смертельного недуга, и затем придут благодарить нас со слезами радости в благодарных глазах!.. Но, подождите.
… А почему мы решили, что недостаток вещества Б является именно причиной ракового заболевания, а не его следствием?… Возможно ли, что причина в другом?
Возможно, мы спутали симптом с причиной, и теперь, пытаясь «исправить» симптом, мы можем создать людям еще большую проблему? А теперь представьте, что, пользуясь «неопровержимыми опытными данными», научное сообщество ликует (еще бы! открытия – это то, о чем грезят многие ученые, и пропустить такой шанс не хочется, особенно когда меж государствами гонка вооружений научных изысканий), государство, поднимая новую волну патриотизма на фоне новых научных достижений, спешно запускает программу по оздоровлению всех раковых больных, массово выпускается препарат «Супер-Б», на который выделяется нехилая масса денежных средств (частично оседая в карманах чиновников), и – научно-производственная машина запущена. Отныне все, кто считал, что раковые заболевания лечатся не лекарствами, а исправлением психологических расстройств, предаются анафеме; любого, кто покусится на подлинность доказательств, объявят «вне науки» или, того пуще, врагом Отечества, после чего общественность, влекомая стадным инстинктом (под воздействием которого мозги работают очень… в общем, не работают), растопчет любого сомневающегося, потому что у него «доказательств нет», а поэтому «против науки нефиг переть». Знакомо? Наблюдали?
Вот в этом месте я бы хотел сказать еще одну важную вещь, которая, в числе прочего, мешает мне принять на веру пресуппозицию о том, что вся наука изначально стремится к истинности и доскональной проверке всех теорий и доказательств, желая дать людям только «кристально чистый» и до миллиметра выверенный научный продукт. Дело в том, что наука – это одна из отраслей, и эта отрасль, как остальные, во многом кормится из государственного бюджета (в смысле, та наука, которая поддерживается на государственном уровне, наука, которой дается «зеленый свет», результаты которой публикуются в средствах массовой информации). Государственный бюджет, в силу специфики государственного устройства, в первую очередь выполняет задачи «суверенитета и безопасности», и в этой связи в первую очередь финансируются те научные проекты, которые помогают решать именно (и первоочередно) задачи «суверенитета и безопасности».
И вот сейчас выскажу еще более неприятную для многих мысль: в целях государственной безопасности, все граждане государства должны быть в меру управляемы (т.е. – умственно несвободны и физически больны, что, на мой взгляд, очень взаимосвязано). И тогда представьте, нужны ли государству научные исследования, подтверждающие потенциальную независимость человека от медикаментов. А куда девать фармацевтическую отрасль? Её же нужно будет ужимать, сокращать! А это меньше денег в карман бюджет! И нужны ли научные исследования, подтверждающие необходимость массового освобождения от ставших многим привычными неврозов? Я считаю, что в негласном соревновании между научными проектами победит тот проект, который доказывает необходимость лекарств, а не тот, который доказывает, что человек может обойтись более простыми средствами, без дорогостоящих препаратов. И победит тот проект, который наглядно продемонстрирует общественную пользу психологического комплекса вины, а не тот, который докажет, что без комплекса чувства вины человек становится более личностно (и физически) здоровым (но при этом — хуже управляемым со стороны при помощи манипуляций). «А кто же заинтересован в здоровье и благополучии самого человека?» – спросите вы. «А никто, кроме него самого», — вздохнув, отвечу я.
Но вернемся к науке. У меня еще, к сожалению, не всё. Итак, к уже существующим проблемам, приводящим к искажению научных данных, прибавляется еще одно качество науки – «вынужденная слепота». Вернее, это качество не самой науки, а нашего человеческого восприятия, которое автоматически транслируется на всю науку (ведь наука делается людьми). Так в чем же заключается «слепота»? – А в том, что до сих пор наука не смогла преодолеть один важный барьер: субъективность восприятия. И речь здесь идет не только и не столько об «индивидуальной картинке мира» каждого из нас, сколько о нашей ограниченности рецепторами восприятия в целом.
Давайте поясню на примере: вот вы сейчас смотрите на монитор вашего устройства (компьютера или планшета-телефона, не суть важно). Вы видите это устройство? Оно – существует? Если ваш ответ «да», то у меня к вам вопрос – а с чего вы взяли, что оно существует?
— Ну, так я же его вижу!
— Ну, так и сны мы видим. На каком основании я считаю, что объект существует, если я просто его вижу? А, быть может, я сплю и вижу сон?
— Ну, так я же его еще и чувствую? Осязаю руками, могу понюхать.
— Это тоже рецепторы. Более того, информация от рецепторов (по мнению той же науки) обрабатывается в мозгу (если он существует). Так при чем здесь объект? Быть может, он существует только в моей голове, как в фильме «Матрица»?
— Постойте-постойте, ну так его же видят и осязают другие люди. И мы даже можем его обсудить! Ведь не один я вижу этот предмет, значит – он реален.
— Да, мы в этом случае описываем феномен «согласованной реальности»: кстати, по такому же принципу раньше все объективно видели ведьм в каждой рыжей женщине. А потом согласованная реальность изменилась, и жечь рыжих женщин на костре перестали. Надо же, а ведь раньше ведьмы существовали «объективно». Ну да бог с ними, с ведьмами. Даже если не брать во внимание феномен согласованной реальности, мы все равно сталкиваемся с трудностью: а как определить, что вы разговариваете с человеком, который вам говорит «да, я тоже вижу телефон». А что если вы этого человека тоже придумали? Ведь его вы воспринимаете тоже органами чувств? Так с чего мы считаем, что вокруг вообще кто-то кроме нас есть? Быть может, все воспринимаемые нами люди – это лишь плод нашего воображения? Или результат стороннего воздействия? То же самое и с приборами: ведь чтобы довериться показаниям прибора, этот прибор надо сначала увидеть или услышать, да? А здесь мы опять натыкаемся на проблему наших органов чувств, с помощью которых мы и получаем картинку о том, что, дескать, какой-то там прибор существует и что-то показывает. Мда.
Тише-тише, друзья, придерживайте крышу :) Да, я понимаю, что с точки зрения такого подхода к особенностям восприятия недолго и совсем потерять веру в «объективно существующий мир». А с другой стороны, вон уже и физики подтягиваются: со своей теорией (и доказательствами, разумеется) о том, что свет когда-то может быть частицей, а когда-то – волной. Ссылки приводить не буду, погуглите «теория струн», «волновая теория», и в целом можно порыскать в «квантовой физике», много интересного выдвигают в качестве гипотез товарищи. И все с примерами, и все с доказательствами: все, как любим мы, научные люди :)
Так что же в итоге с научностью? – Я, что называется, «на руках» имею такую картинку:
1. Объективная реальность, даже если она существует отдельно от меня, мне недоступна (в виду моей «закрытости» в скафандре, сотканном из органов чувств).
2. Наука – это согласованная субъективная реальность, меняющаяся день ото дня в зависимости от новых наблюдений, от новых модных научных веяний и от новых трендов государственной политики.
3. Да и то, согласованной эта реальность может считаться только тогда, когда есть вообще те, с кем она согласована. А то может оказаться, что я сам с собой это согласовываю :) А как это проверить? – А никак, смотри пункт первый.
Друзья, как вы, наверное, заметили, статья мною написана в стиле критики: дескать, наука не такая уж и хорошая, как все хотят представить, и вообще ни на науку, ни на что другое не стоит полагаться. Коллеги, я очень люблю науку. Я ей увлечен. И я очень часто пользуюсь и методиками, выращенными в научной среде, и готовыми плодами науки каждый божий день (чем очень упрощаю свою жизнь). Но я предлагаю всем нам не полагаться слепо на науку, делая из нее своего нового идола и полагая, что если «британские ученые открыли», то теперь это нужно принять за чистую монету и отметать другие варианты. И даже если открыли не «британские», а «наши». И даже если наши собственные впечатления совпадают с тем, что открыли ученые, и нам по этому случаю хочется прикрыться их авторитетом и защитить свое мнение от нападок «неправых». В любом случае – предлагаю быть честными с самими собой и смелыми: честными – чтобы признать, что мы хотим защитить то, что нам симпатично (и для этого не обязательно «знать истину», тем более что она никому не известна), а смелыми для того, чтобы наши симпатии к нашим идеям открыто признавать, даже без защиты авторитетами. В конце концов, даже если с человеком весь мир не согласен, это же не помешает ему применить его идеи в собственной жизни и получить свой замечательный результат? – Ну и славно :)