515 подписчиков

На дальней станции сойду - трава по пояс...

5 июля 20185 июл 2018

4 мин

Начало: Захряпы # 1.1, Андомгора #1.2, Воронье поле в медвежьей стороне #2

Двигаться мы в этой поездке планировали по-тараканьи, мелкими перебежками. Посему, заправившись на выезде из Каргополя газом, под наступающим на пятки дождём, отправились искать стоянку в какой-нибудь забытой Богом расселенной деревушке, благо на карте ещё со времён Союза таких немало, а за последнюю четверть века темпы освобождения земель лишь усилились.
Хотелось постоять в тишине, подальше от людей и суеты. Подходящее место нашлось совсем недалеко по правому берегу Онеги за деревней Марковская.
Вот уж поистине, богаты наши края на сюрпризы для умеющий видеть. Обычная северная деревушка по-новогородски богатая, ухоженная и обитаемая. На центральной улице прекрасной сохранности дома, явно "одного топора" или артели плотников, с бережно сохраняемой росписью под коньком, добротные и надёжные. Эта неспешная надежность отличает весь север. По-другому здесь никак.

Как расшифровывается "М.Н.С. 1910 г. В.Анюковъ" могу только догадываться. Если отталкиваться от вероятной даты постройки - 1910, то Анюков мог быть плотником, а сами дома, судя по расположению, семейно-родовым заделом.
В архангельской есть много домов и постарше, но так хорошо сохранившейся датировки я не встречала, впрочем, как и наружные росписи. Обилие украшений всегда выдает места достаточные, значит не только средства были в избытке, но и время.
На задворках деревни, что ведут к старой дороге и заброшенному кусту деревень, складик лесозаготовок с производством срубов, традиции-то плотницкие продолжаются! Качество же леса вызывает зависть. Потому и стоят веками дома, жаль, что лес уже никто по старине не заготавливает: с "чертежами" - специальными отметками по лету, и валкой по зиме.

Дорога вдоль Онеги разбита тяжёлой техникой, но подлечена горбылем.
Старые карты выдают урочища по всему берегу, оно и понятно, места тут издавна "хлебные", и рыба тебе, и зверь, и поля под пашню. С укрупнением хозяйств стали умирать конечные деревушки, война основательно прорядила народ, убийственная для села хрущёвская экстенсивная индустриализация обескровила, а перестройка сделала этот процесс окончательно необратимым.
Следы обитания читаются лишь по одичавшим растениям и заросшим фундаментам, о которые здесь легко сломать ноги, так тщательно декорирует их трава. Редкие серенькие крыши, судя по "новизне" и качеству сборки - подобия заимок, времянки, то ли рыбаков, то ли охотников.

И стоят поля некошеные с июньской травой по пояс, серебрятся кукушкиными слёзками...
В моём далёком детстве я любила собирать их на юге Ленинградской области, именно вот так, как росли, вперемешку с ромашками, они делали букет звенящим от нежности. Сколько я потом не искала их в знакомых местах - не находила, и решила, что вместе с детством ушли и слёзки.
А тут их вдоволь, только рвать уже рука не поднимается.

Встали по над рекой у островка, недалеко от быков оставшихся от паромной переправы, ведшей в нежилую ныне Преслениху.
По приезду свершилось самое страшное северо-июньское пророчество. Время известно своей комаринно-мошкарной сущностью, но чтоб вот так, все одновременно, и гнус, и мокрец, и комар, и овод, и слепень, да в таком изобилии... В предверии дождя их активность увеличилась в разы, пришлось вспомнить про чадру всем, даже её хулителям, а кота срочно прятать за сетку в палатку.
Именно тогда родилось изречение "инициатива загрызуема" - готовка еды и прочие хозяйственные дела по добыче воды приравнивались к подвигу, а ужинать в такой компании предпочтительно жидкими блюдами, через сеточку.
Зато удалось пронаблюдать весь спектр насекомых в действии. По моим наблюдениям в схватке интеллектуалов победила гнусная муха, она находит малейшие шелочки в одежде, просачиваясь даже под резинки, поэтому наутро на запястьях читаются ярко выраженные браслетики припухлостей, а на шее четкий след от обгрызенной шляпной резинки.
Комары признаны злом привычным и незатейливым.
Мокрец - вездесущим, пролезающим через любую даже самую мелкую москитку, но линейно тупым.
Оводы - хитры и настойчивы, но при наличии плотной одежды и отсутвии потребности оголяться отдыхают в сторонке.
Слепень - мерзок и глуп.

Следы обожратостей с этой стоянки на Онеге, тщательно поддерживаемые восточными сородичами в дальнейшем, сохранялись у нас до конца поездки. Коту мокрец докрасна съел надбровные дуги, пришлось на свой страх и риск мазать его синтомицином (ничего иного под рукой не нашлось).
Это было единственное место, где будучи у воды я не купалась...
Зато с каким счастьем мы приветствовали дождь и шквалистый ветер с грозой, поистине, "заведи козу"! Надо сказать, что подобного беспредела больше не случалось, после Онеги Мезень выдавала большие порции всяческого гнуса по расписанию, к которому быстро приспосабливаешься, введя безысходность ритуала лесных духОв.