Мир умирал. Умирал в буйстве красок, словно кто-то обезумевший выбрал самые яркие цвета Вселенной и перемешал их прихотливой рукой. Стоял невыносимый грохот тысяч водопадов, миллионов взбесившихся автомобилей и ошалевших от спешки людей. Должно быть, она всегда знала, что именно так мир и должен погибнуть, в яростном хороводе цвета и звука, а возможно, у нее просто мутилось в глазах и звенело в ушах от сжигающего душу чувства обиды.
Где-то рядом взорвался ослепительный шар, и в этом последнем "ура" гибнущего мира рушились связи атомов и электронов и еще каких-то частиц, о чьем существовании человечество даже не успело узнать. И в кошмаре высвободившейся энергии, затмевавшей все Солнца Вселенной, родился новый мир — мир поэтов, мир художников, мир мечты. Единственный мир, созданный только для нее.
* * *
Вокруг Алки стремительно росли каменные стены и смыкались где-то высокого над головой. Быстрым взором она приметила уходящие в толщу стены узкие окна-бойницы, грубо отесанные валуны и плиты, из которых была сложена окружавшая ее комната, серебристые дорожки лунного света, прочертившие квадраты шершавого пола. В огромном очаге еле теплились крохотные искры затухающих угольков, а на массивных сундуках и широких скамьях, стоящих вдоль стен, были разбросаны звериные шкуры. Алка не могла понять, попала ли она в покои высокородной принцессы или же на задворки сторожевой крепости, но и стены из дикого камня, и шкуры, и даже остывающий очаг создавали ощущение чего-то добротного и надежного, что всегда казалось ей выше обыденного уюта.
Она протянула руку к лунному лучику и в слабом сиянии света наконец-то обратила внимание на свой наряд. Шерстяная рубаха, доходившая до колен, была сплошь покрыта причудливой вышивкой и даже штаны были украшены трудно различимым узором. Мягкие башмаки из хорошо выделанной кожи крепились на ногах длинными перекрещивающимися ремешками, а широкий пояс, схватывающий рубаху, весь был усыпан разноцветными гладкими камешками.
Она плохо представляла себе, как должны одеваться принцессы, но этот наряд явно не мог принадлежать вымотавшейся в бесконечных заботах служанке. Алка довольно провела руками по кусачей шерсти рубахи, попробовала мягкость невысоких башмаков и рассеянно пожалела об отсутствии зеркала. А потом задумалась, куда же она попала и когда.
Надрывный рев охотничьего рога бесцеремонно ворвался в мысли девушки, и почти сразу же крепостные переходы загудели нестройными голосами, топотом множества ног, лязгом оружия и доспехов. Алка торопливо выскочила из комнаты и, подхваченная бурным потоком, помчалась по узкому коридору вместе с толпой незнакомых мужчин и женщин, не спрашивая, куда они бегут и зачем. Неровный свет факелов выхватывал взлохмаченные темные волосы, грубые кожаные куртки, судорожно сжатые на рукоятях мечей руки и раскрытые из-за нехватки воздуха рты. Гигантские черные тени плясали по шершавым каменным стенам, и Алка неслась через этот призрачный хоровод, задыхаясь от стремительного бега, словно боялась, будто одна из теней сможет поймать ее, стоит ей только отстать от людей.
Холодный воздух с силой ударил в лицо, когда вместе со всеми девушка выскочила на крепостную стену. Не в силах остановиться, она пробежала несколько шагов, остававшихся до ближайшей бойницы, всем телом навалилась на выступ стены, сунулась головой туда, где между огромными зубцами виделось какое-то мерцание, и замерла, потрясенная небывалой красотой открывшегося ей вида.
Вся земля, сколько хватало глаз, была усеяна яркими точками сияющих звезд. Алке казалось, будто само небо опрокинулось на землю. У нее кружилась голова, словно она падала или же стремительно возносилась ввысь. Она купалась в воздушном океане, легким ветерком проносилась среди переливающихся небесных алмазов, замирала от сладкого ужаса и пьянящего душу восторга. Ей хотелось петь, кричать, коснуться рукой огромной луны, заливавшей крепостную стену жемчужным светом. Она быстро выпрямилась, словно птица раскинула руки, но в этот миг откуда-то из-за стены до нее донеслось далекое конское ржание. Ему ответили еще несколько лошадей, уже ближе, резкий порыв ветра донес до ее лица кислый запах конского пота и дым костров. И только тогда Алка поняла, что за звезды рассыпались по земле. Только тогда заметила стремительные тени и кибитки степной орды.
Рев охотничьего рога оборвался хриплым взвизгом, словно часовой на башне захлебнулся от натуги. Несколько мгновений над крепостью висела звенящая тишина, а затем рог вновь заголосил, призывая к оружию и сражению. Воины молча занимали места на стене, привычно проверяли тетивы на луках, примеряли к руке тяжелые топоры, рогатины и мечи. И тогда, наблюдая за их приготовлениями, Алка ощутила слепящую ярость.
Проклятые вруны! Обманщики! Сколько же занимательных историй вы сочинили о чужих и прекрасных мирах! Скольких несчастных манили лживыми сказками о неземном величии!
Она вспомнила все рассказы о коронах могущественных королей, о посохах великих магов или же о волшебных мечах непобедимых воителей. Вспомнила повествования о всех тех чудесах, которые стоит только пожелать, к которым стоит только протянуть руки, чтобы прекрасная награда сама упала в подставленные ладони скромного пришельца из мира обыденности... Но почему же никто не рассказал о тихой и мирной долине поэтов, и о несметной степной орде с длинными рыжими косами, которые кочевники смазывают вонючим жиром?! Почему никто не предупредил о сторожевой крепости, которую так и не успели достроить?!
А рог все хрипел и хрипел, не желая униматься. Кто-то схватил Алку за плечо и, оттащив от бойницы, с силой швырнул в толпу простоволосых женщин, которые торопливо передавали по цепочке дрова и воду для огромных котлов на стене. Дородная женщина в простой холщовой рубахе и овчине сунула в руки девушки тяжеленное ведро и сразу же отвернулась за новым, и вскоре Алка сбилась со счета, не в силах ответить, сколько же наполненных до верху ведер прошло через ее руки. Ледяная родниковая вода плескалась на ноги. Едкий пот заливал лицо. Плечи и спина ныли от невыносимой усталости. Как заведенная Алка поворачивалась из стороны в сторону, сжимала и разжимала пальцы на дужках ведер, и только настойчивый вопль рога не давал ей опуститься на каменные плиты и закрыть в изнеможении глаза.
Неожиданно наступила неправдоподобная тишина, и от этой тишины у Алки сразу же заложило уши. Она остановилась, и все прочие люди на стене тоже остановились, потерянно ожидая, когда рог возобновит свой яростный призыв. Тишина словно свинец придавливала души, и с каждым ее мгновением таяла надежда. И тогда люди поняли, что ничего уже не смогут сделать и им остается только сражение. Сражение, в котором они должны победить или умереть.
Лунный свет играл на широких клинках мечей и на остриях рогатин, серебрил кольца коротких кольчуг, выбеливал неживым сиянием обращенные к степи лица. Нескончаемое ожидание отнимало силы, и Алка прижалась к высившейся позади стене, так что грубый камень впился в спину. Ей хотелось спрятаться, стать невидимой, не существовать вовсе, лишь бы только не видеть надвигающейся на крепость темный людской волны. Шел вал — девятый вал... И Алка закрыла лицо руками.
* * *
Сначала поднялся дикий вой десятков тысяч кочевников, от которого у всех обитателей крепости кровь застыла в жилах. Потом через стену полетели окровавленные головы не успевших спрятаться крестьян, и тогда уже осажденные закричали на разные голоса, и их горестный вопль был страшнее звериного воя степняков. А потом начался штурм.
Защитники лили кипяток на головы осаждающих, сбрасывали вниз так и не пригодившиеся на строительстве камни, пускали во врагов множество стрел, и степняки стреляли в ответ, и стрелы сталкивались со стрелами и ломались в воздухе, и тень пала на землю, и за ее смертоносной завесой исчезли луна и звезды.
Спотыкаясь о тела убитых, Алка таскала воду, и у нее уже не было сил страшиться смерти и ужасаться при виде крови, потому что весь штурм смешался в один бесконечный кошмар. Люди вновь и вновь наполняли водой закопченные котлы, вновь и вновь отгоняли от стен полчища степняков, и от их отчаянных усилий все подступы к крепости были усеяны трупами врагов. И все же неутомимые степняки вновь и вновь бежали на штурм, не озаботившись даже оттащить подальше раненных сородичей и безжалостно топча ногами мертвых и умирающих.
На востоке занялась алая полоса рассвета, словно вся пролитая при защите крепости кровь вознеслась к небу. Багровые лучи еще не успевшего подняться солнца окрасили пламенем днища котлов, и это было единственное пламя, которое можно было разглядеть под котлами, потому что дрова в крепости кончились, и врагов больше не пугала чуть тепленькая водичка. Кто-то уже давно сбросил на степняков последний камень, и защитникам все труднее становилось отгонять кочевников от крепостных башен и стен. Дважды осаждающим едва не удалось подняться на стену, и тогда даже дети хватались за рогатины, стараясь оттолкнуть прочь длинные шесты степняков, а женщины судорожно сжимали топоры, желая вместе с мужчинами дать врагам последний бой.
Вместе с другими девушками и ребятишками Алка собирала для лучников стрелы кочевников, потому что свои они уже расстреляли. Девушка ползала между остывающими телами и словно милостыню подбирала каждую вражескую стрелу. Временами ей попадались не нашедшие своих жертв стрелы, но гораздо чаще ей приходилось склоняться над мертвыми, и тогда ее пальцы склеивались от крови, кожаные башмаки скользили на влажных камнях, а слезы застилали глаза. Эти слезы не были слезами жалости к погибшим — жалость ушла вместе со страхом, вместе с яростью и всеми другими чувствами, после которых в душе не осталось ничего, кроме опустошения и усталости. Алке было жалко стрел, потому что не каждую из них удавалось вытащить из раны, и стрелы ломались в алкиных руках, и каждая поломанная стрела означала жизнь, подаренную врагу.
В стане степняков раздался пронзительный клич, переходящий в столь высокую ноту, что казалось, будто сами камни начнут крошиться, не снеся подобного звука. Клич повторился ближе, подхваченный сразу десятками голосов, и полностью заглушил воинственные крики осаждающих, стоны раненных и умирающих людей, и кочевники стремительно отхлынули от крепости, оставив позади изувеченные, растоптанные тела.
Опьяненные нечаянным успехом, обитатели крепости с новыми силами рассылали в степняков оперенную смерть, но враги больше не отвечали выстрелом на выстрел. И лишь тогда, когда ослепленные победой лучники опустошили все заполненные женщинами и детьми колчаны, лишь тогда, когда их руки напрасно шарили в поисках хоть какой-нибудь плохонькой стрелы, люди поняли, что изворотливые и безжалостные враги лишили их последнего оружия.
Мужчины в отчаянии опускали ставшие бесполезными луки, через силу поднимали топоры и мечи, и в каждом их движении, в каждом жесте чувствовалась такая неизбывная усталость, словно все прошедшие с начала времен века разом обрушились на их плечи.
Алка бессильно опустилась на каменные плиты и отвернулась к стене, не желая видеть, как мало людей осталось в крепости. В голову упорно лезла нелепая детская песенка о светлом рыцаре и фее, танцующей на лезвии его меча. Или там говорилось о ведьме? Алка устало пожала плечами. Какая разница? На мечах не пляшут. Даже ведьмы. Мечами убивают. Даже фей. Алке припомнились все стихи о "вечном бое" и "упоении в бою", и она устало пожалела бедных, наивных поэтов. А знаете ли вы, как выглядит багровое солнце, когда оно встает для вас в последний раз? Знаете ли вы, как ноет уставшее одеревеневшее тело, когда даже жалкий обломок дротика кажется неподъемным? Знаете ли вы, как дымится и пахнет пролитая кровь?
Запах дыма защекотал ноздри, и позади раздался хриплый усталый голос:
— Вот и все, девочка, вот и все...
Алка обернулась. Рядом, держась одной рукой за стену, а другой опираясь на рукоять топора, стоял немолодой воин, и девушке показалось, что он непременно упадет, стоит ему только выпустить опору из рук. "Рыцарь Гонтран", — вспомнила Алка, и сразу же словно сотни наковален застучали у нее в висках, в глазах потемнело от невыносимой боли, а душа закипела от горечи.
Светлый рыцарь, заступник слабых и обиженных, зерцало доблести и чести... Алка смотрела и смотрела на шатающегося воина и не могла найти того сияющего витязя, о которых рассказывают поэты. Где воспетые сказителями золотые волосы, светлое лицо и голубые глаза? Где победоносный меч и несокрушимые доспехи?
Гонтран присел у стены и устало сложил на коленях грубые ободранные руки. Его крепкая спина согнулась, широкие плечи опустились, голова склонилась к коленям, и всей расслабленностью своего уставшего тела рыцарь напоминал старого, измученного трудами крестьянина.
Алка смотрела, как воин рассеяно вытирал лоб, и его узловатые словно корни старого дуба пальцы размазывали пот, копоть и кровь, превращая морщинистое лицо в жуткую и нелепую маску. Из-под старой рыцарской кольчуги выглядывала прожженная шерстяная рубаха. Лишь обманчивый свет луны мог превратить эту пробитую кольчугу в великолепный серебряный доспех, но кровавые лучи поднимающегося солнца безжалостно высвечивали покореженные кольца и отвратительную рыжую ржавчину.
— Вот и все, — шепотом повторил рыцарь, — вот и все...
Клубы дыма, поднимающиеся из-за крепостных стен, становились все гуще и чернее, и со странным равнодушием Алка поняла, что кочевники не полезут на стены и даже не станут ломать ворот — они просто выжгут их пламенем. Она устало поискала глазами брошенное ведро, но почти сразу же отказалась от мысли потушить разведенный степняками огонь, так мало людей осталось в крепости. Кто-то из воинов монотонно бормотал бесполезные проклятия, или, может, молитвы, а рыцарь Гонтран с трудом поднялся с каменных плит, подобрал тяжелый топор и пошатываясь направился к деревянной лестнице и к воротам.
Сжимая в непослушных руках оружие, люди шли за ним, хотя и не верили, что кочевники вступят в последнюю схватку. Но стрела врага все же лучше разведенного ими огня. Неловко подобрав брошенный кем-то короткий меч, Алка обреченно поплелась за остальными.
* * *
Ревущее пламя жадно пожирало крепостные ворота и уходило в небо черными клубами, отгораживая обитателей крепости от степи, врагов и всего мира. Громадное солнце, алое, словно кровь, тускло просвечивало сквозь сплошную пелену дыма. Во дворе крепости, тесно прижавшись друг к другу, стояла небольшая кучка вооруженных людей, которые неотрывно смотрели в небо.
И глаза их были широко открыты.
© Юлия Р. Белова
Путеводитель по каналу. Часть 1: Исторические заметки, Музыка и танцы, Читая Дюма — а как там по истории?, Читая Дюма — почему они так поступили?, Повесть А. Говорова "Последние Каролинги"
Путеводитель по каналу. Часть 2: Книги, писатели, поэты и драматурги, О чтении, Читая Стругацких, Мифология... фэнтези... научная фантастика, США и Кеннеди, Мои художественные произведения, Отзывы на мои художественные произведения, Истории из жизни, Рукоделие, конструкторы и прочие развлечения, Фоторепортажи
Путеводитель по каналу. Часть 3: Видео, О кино, телевидении, сериалах и радио, Галереи
Я на Автор.Тудей Регистрируйтесь, читайте, не забывайте ставить лайки и вносить книги в свои библиотеки