– Здравствуй, брат. Должно быть, именно так приветствовал Владимир Ярополка когда-то давным-давно, когда тот явился к нему в Киев из Родни... Не вставай, лежи, лежи. Ничего не говори.
Шаги в темноте. Дрожащая в неверном свете лучины фигура нависает над постелью больного.
– Ты еще очень слаб, я знаю, – кивает фигура. – Ты потерял много крови, ты был на грани жизни и смерти. А мне ведь поначалу даже сообщили, что ты и в самом деле мертв... Дай, подоткну тебе подушку. – Тень склоняется над распростертым на ложе человеком в окровавленных повязках. – Да, вот так... Мне сказали, что ты убит. Я горевал, веришь ли, брат? Ведь я никогда не желал тебе зла. И не я первым достал меч из ножен... А потом вдруг новый гонец – мой брат жив, но тяжело ранен. О, счастье! И вот я здесь, бросил все и примчался сюда, в эту забытую богом хибарку, едва не загнав лошадей, свою и гридей. Только чтоб вновь увидеть тебя, поговорить с тобою, понять, как все это могло произойти, как страшный сон мог стать явью, а брат пойти на брата... – Тень сокрушенно качает головою. – Нехорошо, брат, нехорошо. Ты отказался сложить оружие, даже когда войско покинуло тебя, не пожелав сражаться против законного князя. Ты продолжил упорствовать в своей измене: рассылал гонцов по городам, соблазнял обещаниями бояр, наместников и волостелей, сзывал воев в свой стан на Альте... И что же? Вот он – итог, – разводит руками тень. – Неужели ты этого хотел? И кто же, если не ты сам, виноват в случившемся? К чему все это было, брат? Ты ведь знаешь, что правда на моей стороне. Я – старший из здравствующих сыновей нашего отца, и великокняжеский стол по праву принадлежит мне. Или ты не считаешь меня братом? – усмешка скользит в голосе тени. – Ты в самом деле веришь тем байкам, что пересказывают сплетницы с Подола? Мне обидно, брат. Но даже если это и так... – пауза, – даже в этом случае, я – сын старшего брата твоего, – в этом месте в словах говорящего слышится неподдельная горечь, – отца, а значит ныне – старший в роду. И стол все равно мой! – голос обретает твердость стали. – А вам всем, братьям моим младшим, я должен быть заместо отца. – Тяжелый вздох. – А как поступает отец с непослушными сыновьями? – Тень ниже склоняется над бессильным что-либо ответить ему человеком на постели. – Как собирался поступить наш с тобою общий отец с нашим братом Ярославом незадолго до того, как Господь призвал его к себе? Молчишь? Молчишь, – удовлетворенный кивок. – Ты и сам понимаешь, что я прав. Злишься на меня, быть может, даже ненавидишь, но в глубине души все понимаешь. Не можешь не понимать, – уверенно кивает тень, – ведь ты всегда, сколько я тебя помню, был умным мальчиком, брат. Недаром отец так тебя любил и ценил. Может быть, даже слишком, – задумчиво склоняет голову на бок. – Иначе бы ты не поддался искушению заступить дорогу старшему в роду. О, гордыня...
Тень выпрямляется и отступает от постели, разворачивается и не спеша направляется к выходу. Останавливается уже на самом пороге и, не оборачиваясь, поднимает правую руку, чуть шевеля пальцами, словно бы пытаясь нащупать в воздухе нечто неуловимое:
– Я ведь почему в самом начале вспомнил про встречу Владимира и Ярополка после сдачи Родни? Вы, братья мои, сейчас так охотно отрекаетесь от родства со мною, так уверенно прочите мне в отцы не Владимира, но Ярополка... Как будто это делает мои права на киевский стол менее обоснованными! – Тень глухо смеется. – Зато, конечно же, ставит меня особняком от всех вас, делает меня чужим вам, дает вам пусть и слабое, но оправдание войны со мною. Что ж, раз таков ваш выбор... Не напомнишь, брат, чем закончилась та встреча наших с тобою отцов? Ну, раз уж мы договорились считать, что они у нас с тобою разные. Что произошло когда-то много лет тому назад, когда мой отец пришел к твоему, обещавшему ему жизнь и сохранение княжеского достоинства? – Тень делает шаг к двери и тянет ее на себя. – Вот прямо в этот же самый миг, а, брат? – и вместе с затихающим шепотом фигура говорившего растворяется во мраке за распахнутой дверью.
Прикованный к постели Борис судорожно втянул в себя воздух, когда на месте вышедшего за порог Святополка возникли две новые неразличимые в полумраке фигуры. В руках вошедших тускло сверкнули отблеском лучины обнаженные мечи. В памяти юного князя медленно, в такт приближающимся шагам, всплывали слова наставника, знакомившего его когда-то с историей восшествия отца на великокняжеский стол: «И пришел Ярополк ко Владимиру, когда же входил в двери, два варяга подняли его мечами под мышки. Блуд же затворил двери и не дал войти за ним своим. И так убит был Ярополк».
Дверь хибарки со скрипом затворилась. И опустилась тишина.
«Повесть временных лет»:
Убив же Бориса, окаянные завернули его в шатер, положив на телегу, повезли, еще дышавшего. Святополк же окаянный, узнав, что Борис еще дышит, послал двух варягов прикончить его. Когда те подошли и увидели, что он еще жив, то один из них извлек меч и пронзил его в сердце. И так скончался блаженный Борис.