- Сударыня, мне показалось, что вы про орден говорили?
- Мне очень жаль, мой генерал, про это все давно забыли.
Ах, этот орден, твердый шаг, салютов залпы в синем небе.
- Вы правы, было все ни так, не то, что сейчас – сплошная темень.
Наш уважаемый бандит, он, в общем-то, не так уж плох,
он просто по болвану шит, вот и ведет себя как лох.
И все у них как будто лучше, а неба нет над головой,
лишь потолок запачкан сажей, да судороги с пеленой…
И все же я себе позволю об ордене вам рассказать.
Над сердцем его место было, вот здесь ему пришлось блистать.
Как генерал любил Любашу. Вы помните один букет,
он засыпал гримерку Вашу охапками и ждал ответ.
С ног, помню, сбились адъютанты, и до того дошли дела,
цветочницы от них шугались, как черт от горсти ладана.
Но вы, надеюсь, не забыли прогулки наши под Луной,
по набережной мы гуляли, какой был год?
- Сорок седьмой.
- А при последней нашей встрече был так взволнован генерал,
что из театра без шинели к вам в страшный холод побежал.
Я делал все что мог, но все же... Вы чувствовали дрожь вот здесь.
Любовь Андреевна сказала: «Владимир, вы простудитесь»,-
Да разве можно офицеру слова такие говорить;
Он рассмеялся и ответил: « Нет, этого не может быть.
Я от волнения дрожу, мне завтра в путь, весь вышел срок.
Я назначенье получил и ждет меня Дальний Восток».
Восток тот дальним оказался, скажу с иронией, без смеха.
Тогда касался серебра я в последний раз родного меха.
- Немножечко нелепый, жесткий так, значит, это были вы?
Меня касались, я признаюсь, мужские шубы и плащи ,
но в долгом страшном заточении воспоминания хранят
наград огромный жесткий панцирь, вы искололи им меня.
- Я не хотел, простите, право, солдатом грубым быть для Вас.
- Вы чудо, генерал. Надеюсь, и Вы простите мне мой фарс.
- Мне стало даже веселее, мы каемся в прикосновениях,
на нас клейма уж ставить негде, а мы в раздумьях и сомненьях.
Ах, генерал, и реки тоже, несут, бывает нечистоты.
Но в памяти-то остаются моментов радостных красоты.
На вешалке Дубняк заерзал, почувствовав впервой смущенье:
- Ну, ветераны, вы даете, как вы нежны на удивление.
- Вот если б встретить Вам по жизни шубейку кроличью, пальто ли
из драпа и тогда возможно на вас бы не было бы крови.
- Э-э, ерунды не говорите, я шкура порченная, братцы!
Вот с чистки выйду, Мой очнется, и вновь за дело будем браться.
(Продолжение следует)