По Глинищевскому особо не разгуляешься. Большую часть крохотного, всего-то в 256 метров, переулка занимает здание-гигант – так называемый дом МХАТа, возникший здесь на месте храма Св. Митрополита Алексия в 1937 году. Раньше-то здесь было попросторнее. Хотя попытки возвести в маленьком переулке нечто глобальное имели место и до сталинских времен.
В 1913 году Московской городской управой рассматривался проект 13-этажного дома, который собирались возвести на углу Тверской, Глинищевского переулка и Скобелевской (Тверской) площади – по тем временам небоскреб из небоскребов. Но проект отклонили по пожарным и санитарным соображениям, а вскоре и вовсе запретили строить в Москве высотные здания. Правда, в промежутке между возникновением моды на «высотные» дома и запретом на их строительство архитекторы успели поэкспериментировать.
Доходные дома стали вырастать в городе еще с конца XIX века – а что, дело выгодное! – но настоящий «тучерез» появился в 1904 году у Красных ворот. Прохожие останавливались у такого чуда, принадлежащего водочному фабриканту Афремову, и чуть ли не хором считали этажи. Получалось восемь. А иногда – восемь с половиной. Это ж какой дурак туда жить полезет – спрашивали друг друга. А те, кому жизнь надоела или кто от долгов скрывается, – отвечали они сами себе.
Вскоре рекорд был побит. Тут уместно будет обернуться к Тверской и посмотреть на противоположную ее сторону, где как раз очень хорошо видна арка, ведущая в Большой Гнездниковский переулок. Именно там в 1912 году возвел Эрнст-Рихард Нирнзее свой знаменитый 10-этажный дом, до сих пор зовущийся именем архитектора. Кстати, появление первого высотного здания вызвало восторг уже тяжелобольного Чехова. Пришедшему навещать его Станиславскому Антон Павлович сказал, что это есть «предвестия будущей русской и всечеловеческой культуры, не только духовной, но даже и внешней».
А вот, собственно, и образчик гигантомании 1937 года рождения: дом № 5/7 по Глинищевскому переулку, о котором Раневская отзывалась так: «Чудище! Крепость, бастион!» Не более лестным был и отзыв маститого архитектора Щусева: «По улице Немировича-Данченко появилось здание с совершенно случайной некрасивой башней…» (Забавно, что именно Щусева вместо Владимирова ошибочно называют автором проекта.) Официально прежде всего дом, построенный для артистов МХАТа, знаменит тем, что жил здесь Немирович-Данченко. Вон и малозаметная табличка у арки оповещает о том, что тут находится его мемориальный музей-квартира, да и переулок в честь этого великого театрального деятеля целых пятьдесят лет (по 1993 год) назывался улицей его имени. Еще дом занимает третье место по количеству мемориальных досок в городе – целых 10. Здесь обитали Книппер-Чехова и Марецкая, Москвин и Юткевич, Любовь Орлова с Александровым и Сергей Образцов.
Дом, как известно, был выстроен на месте церкви, а еще раньше, до нее, на этом месте находилась старая скоморошья слобода и кладбище скоморохов. Неунывающие актеры решили считать этот факт символическим и даже печать со скоморохами завели для организующегося совета самоуправления. Правда, энтузиазм быстро иссяк, и печать возложенных на нее функций выполнить не успела.
Архитекторы говорили, что держит объем центральная 15-этажная башня, по сторонам которой располагаются крылья пониже. Правая часть планировалась в три этажа. Уже возведя фундамент, решение изменили и возвели целых 9 этажей. Через 50 лет это аукнулось: когда рядом стали рыть котлован для нового здания Генеральной прокуратуры, пошли трещины и дом стал оседать. Но башня выстояла, подкреплением ей послужил щедро залитый в основание бетон. Теперь жильцы без преувеличения стали называть свой дом своей крепостью.
Актерская обитель славилась роскошью. В подъездах сидели консьержки, на лестницах лежали ковры, у каждого жильца был ключ от лифта, зато двери квартир не запирались… «С 1903 года я живу в этом доме. И вот, в течение этого времени до марта 1917 года не было ни одного случая… чтобы из нашего парадного внизу при общей незапертой двери пропала хоть одна пара калош. В марте 17-го года в один прекрасный день пропали все калоши… Почему убрали ковер с парадной лестницы? Разве Карл Маркс запрещает держать на лестнице ковры?» – сетовал профессор Преображенский в «Собачьем сердце». История повторилась: сначала исчезли ковры, а в перестройку почти на каждом этаже башни ночевали бомжи. С тех пор уже тоже многое изменилось, в актерском доме поселилась новая «элита», соседи между собой не знакомы… Но, входя в лифт, коренные мхатовцы по-прежнему здороваются.
Фото Елены Головань